Минус тридцать. Генрих Эрлих
предоставляется уникальная возможность стать вскоре самым незаменимым человеком в отряде. Как пропьем все деньги, съедим все домашние запасы да отощаем на местных харчах, придется переходить на подножный корм. Тут грибочки в самый раз пойдут, на крахмале, каротине и витаминах долго не протянешь.
– Ты не представляешь, Виталий, как я люблю собирать грибы, – радостно тараторил Анисочкин, пока они шли к дому за ведрами, потом к ближайшей роще, – мы с мамой иногда даже в мае ездим, за строчками и сморчками, есть в них особый вкус, вкус первого лесного урожая. А уж осенью… У маминой двоюродной сестры дом в деревне по Ярославской дороге, очень удобно – наш край Москвы, так мы туда через выходной ездим. И все свободное время – в лесу. Даже в дождь. Знаешь, есть какое-то особое очарование собирать грибы в осеннем лесу под моросящим дождем.
– Н-да? – недоверчиво хмыкнул Манецкий.
– Идешь, не спеша, по лесу и Рубцова про себя читаешь. Помнишь:
«Сапоги мои – скрип да скрип
Под березою,
Сапоги мои – скрип да скрип
Под осиною.
И под каждой березой – гриб,
Подберезовик,
И под каждой осиной – гриб,
Подосиновик!
Знаешь, ведьмы в такой глуши
Плачут жалобно.
И чаруют они, кружа,
Детским пением.
Чтоб такой красотой в тиши
Все дышало бы,
Будто видит твоя душа
сновидение.
И закружат твои глаза
Тучи плавные
Да брусничных глухих трясин
Лапы, лапушки…
Таковы на Руси леса
Достославные,
Таковы на лесной Руси
Сказки бабушки.
Эх, не ведьмы меня свели
С ума-разума
песней сладкою –
Закружило меня от села вдали
Плодоносное время
Краткое…»
– Симпатичные стихи, – сказал Манецкий. – Рубцов, говоришь? Первый раз слышу.
– Ну что ты! Такой поэт! С такой трагической судьбой!
– Да-да, печатали мало, пил много, трагически погиб молодым.
– А говорил, ничего не знаешь, – немного обиженно протянул Анисочкин.
– Я действительно ничего о нем не слышал, а что о судьбе – так она у всех поэтов одинаковая, что у русских, что у советских, что у старых английских, что у новых французских, без разницы.
– Ну, ладно. Но ты вслушайся, как удивительно в такт ходьбы вкладывается. Именно ходьбы по лесу за грибами. – И Анисочкин с наслаждением повторил:
«Сапоги мои – скрип да скрип
Под березою,
Сапоги мои – скрип да скрип
Под осиною.
И под каждой березой – гриб,
Подберезовик,
И под каждой осиной – гриб,
Подосиновик!»
– Это кому как. Я, знаешь ли, больше двигаюсь в ритме «Взвейтесь кострами синие ночи». Но ты не подумай, я собирание грибов уважаю – успокаивает. Пока дед был жив, он меня летом постоянно