Минус тридцать. Генрих Эрлих
его пыл Манецкий, – для нее нужны задорные девичьи голоса.
– Я знаю слова, – захлопала в ладоши Вика, – и задор гарантирую.
– И я знаю, – неожиданно произнесла Алла.
– Откуда? – удивился Манецкий.
– Слышала один раз, незабываемые впечатления. Представляете, славная тридцатилетняя годовщина разгрома немецко-фашистских полчищ под Москвой, студенческий военно-патриотический слет на месте боев, начало декабря, большая заснеженная поляна в лесу в окружении наскоро поставленных палаток, группа почетных гостей из институтского руководства помоложе и представителей райкома. Выходят по очереди агитбригады с разных факультетов, такие аккуратные юноши чуть ли не в галстуках и девушки чуть ли не в юбках и выдают идейные выдержанные художественно-патриотические композиции из песен советских композиторов и стихов поэтов-фронтовиков, временами скатываясь прямо-таки к пионерским монтажам. Руководство и райкомовцы довольно кивают головами. Тут выкликают наш факультет, ну, этот, наш, нынешний, я-то другой заканчивала, раз выкликают, второй, оглядываться начинают, и тут появляется группа парней в потертых до бахромы джинсах и не первой свежести свитерах, явно поддатых, и ничтоже сумняшеся выдает эту самую «Машку» при нарастающем хохоте студентов и полном ступоре президиума.
– Да мы думали, что на туристический слет идем! – не выдержал Сергей.
– Не вижу повода для веселья, – с показной серьезностью громко добавил Манецкий, – строгач с занесением за срыв общественно-политического мероприятия только перед окончанием института сняли.
– Хорошо еще, что перед выступлением согреться успели, – поддержал его Сергей, – квалифицировали как мелкое хулиганство, а не политическую акцию.
– «Машку»! «Машку» хотим! – закричали окружающие, заинтригованные долгим вступлением.
– Будет вам сейчас «Машка», – сказал Манецкий и рявкнул вместе с Сергеем.
«На всей деревне нет красивше парня,
Средь мужиков так это буду я,
Люблю я Машку, эх, она – каналья,
Ее одну, навеки, навсегда».
(Для тех, кто забыл слова «Машки», а также для последующих поколений, чтобы знали, привожу один из вариантов продолжения:
Машка: Да что ты брешешь, окаянный малый,
Когда сама я видела вчерась,
Как ты с Матрешкой нашей целовался,
А на меня глядел оборотясь.
А ну-ка, девки, соберемся в кучу,
И все обсудим мы судом своим,
И зададим ему такую вздрючку,
Чтобы голов он наших не мутил.
Ванька: Да что вы, девки, я боле не буду,
Обманывать вас доле не хочу,
Люблю я Машку, эх, она зануда,
Ее одну навеки до гробы.
Машка: Тогда и я к тебе переменюся,
Когда Матрешку бросишь целовать,
И будем мы встречаться на конюшне,
И буду кудри я твои чесать.
Вместе: И будем мы встречаться на конюшне,
И будешь (буду) кудри ты (я) мои (твои) чесать,
Гребешком лошадиным,
Номер восемь.)
Потом