Минус тридцать. Генрих Эрлих
сами могли бы прийти, но у вас, у городских, понятия уже не те, уважение к старшим не то, гордые, нет чтобы взять штоф, зайти, поговорить. А я не гордый, я – справедливый, и хочу, чтобы всем было хорошо. Чтобы всем хорошим людям было хорошо. Ведь зашли бы раньше, поговорили, как положено, по-человечески, не как этот ваш прощелыга, все на бегу да в правлении. Все можно решить! Если, конечно, поговорить, по-человечески. А то вы сразу – работать не будем. Да за это раньше, при отце родном, знаете, что бывало? Ничего вы не знаете, молодежь! А я помню, я все помню. Поэтому всегда стараюсь по-человечески, без бумажек, поговорить-договориться.
– За бурты вам спасибо, – продолжал председатель после того, как выпили и разлили по следующей, – хотя за грудки хватать – это, я вам скажу, не дело. Ну, не хватали, это я так, для красного словца. Я тут позвонил в район. Нет! О вас ни слова. Я линию прояснял, нынешнюю линию в партийной агрономии. Ведь наша, председательская, наипервейшая задача – от линии ни на шаг. Этого не прощают. Тут главное – сразу попасть в колею, и из нее – ни-ни. А как попал, сразу пару стаканов принять. И начнет эта колея тебя бросать то в одну сторону, то в другую, но ты уже этого не замечаешь, и все тебе кажется, что идешь ты гордо и прямо, как со знаменем на первомайской демонстрации. Что в районе сказали, спрашиваешь? Что сказали – то сказали, главное – я вам спасибо пришел сказать. По-человечески.
– Все в водке хорошо, одно плохо – быстро кончается, – неожиданно взгрустнул председатель.
– Это мы решим, – с молодым задором вскричал Почивалин и исчез за дверью.
– Ой! Четвертая, – Манецкий упер локти в стол и прикрыл ладонями лицо.
– И у меня четвертая, – радостно откликнулся председатель, – но ведь не в одно же горло, это было бы, прямо скажу, лишку, а всегда в компании достойных людей. Не грусти, парень!
– Ну, не нравятся вам те́фтели, – председатель отработанным жестом сорвал «бескозырку» с бутылки и, не глядя, налил по полстакана, как по риске, – Нюрка будет делать котлеты, в пол-ладошки. Удовлетворяет? Это хорошо. Мяса все равно приблизительно одинаковое количество идет, согласно утвержденной норме выдачи. Супу, говоришь, побольше варить. С этим согласен, суп – святое дело, всему голова. Это сделаем. Воды не жалко, картошка или там капуста тоже своя. Так, что еще? А, мамалыга! Что такое мамалыга?
– Это типа каши, варится из кукурузной муки или крупы. Чем-то похожа на кашу из крупы «Привет». На юге очень распространена, – пояснил Манецкий.
– Вот на это не согласный. Это мы уже проходили, осудили и забыли. Пусть они там в Америке своих негров на плантациях этим кормят, у нас, слава Богу, картошка есть. Но учтите: Нюрка столько картошки одна не перечистит, так что выделяйте ей кого-нибудь в помощь. Пусть приходит часа за два до обеда и чистит, и на обед, и на ужин. Только, чур, Нюрку не обижать, она у нас девушка честная и чистая, в столовой работает.
– Жиров бы побольше, – заметил Почивалин.
– Мужики, нету масла, как на духу говорю.
– Давай сметану.
– Сметана есть.
– По стакану