Полоса отчуждения. Евгений Кулькин
садясь в машину, девка произнесла:
– Это мы сразу друг дружку не узнали. А раньше работали вместе в совбольнице.
– Ну куда тебя теперь везти? – спросил Максим.
– На Яблочный поселок.
Девка вышла, видимо зараньше, чем доехала до дома, потому как угребисто двинула в гору.
Деньги, конечно, не заплатила.
А Максим, как учил его один таксист, поехал дальше развивать шестое чувство, чтобы разом понять, при деньгах клиент или только духарится, что богач.
Домой он вернулся в плохом настроении.
Долго, ни о чем не думая, стоял на балконе, пока жена не позвала его ужинать.
Ел вяло.
Еще вялее разговаривал.
Вернее, отвечал на вопросы, которыми не иначе как черти заразили жену. И только перед самым сном уловил он, собственно, в чем суть. Оказывается, соседка, вернувшись раньше его с работы, рассказала Вере, что он привозил к ней аллергийную девку, которая ей сказала, что Максим ее парень.
Вера его ни в чем, однако, его не укорила.
Только как-то нейтрально сказала, что знает, кто контролирует следствие наших поступков, заполняя духовный мир тем, что дает право ощущать себя вечным.
И – через вздох – добавила:
– В неразберихе нашей жизни, чтобы не смущать душу, всяк по-своему определяет свою судьбу, не подстраивая ее под общественные отношения.
И поселила на лице некую полуухмыль, которая паслась на нем. как целая дюжина ос, не смея, однако, ужалить.
22
– Правда, настоящее Мирозданье? – продышала ему в затылок дама, которая ехала на заднем сиденье.
С Дар-горы город действительно, казалось, утопал в хаотичной звездности. И женщина вдруг стала читать стихи:
Какая безмерная радость
На город смотреть родной,
Когда, под тоской извиваясь,
Он корчится в неге ночной.
Она сделала паузу и спросила:
– Правда здорово сказано?
Он на всякий случай угукнул, хотя, если честно, совсем не разбирался в поэзии.
Даже в классике.
Например, ничего особенного не видел в строке, по которой все буквально сходят с ума: «Я помню чудное мгновенье».
Ну и где тут чего-то аховое?
А женщина продолжала:
– На этой земле просто нельзя плохо писать.
И опять он это подтвердил терпеливым кивком.
Даму он вез на автовокзал из Красноармейска.
И уже перед тем как повернуть к автовокзалу, женщина попросила:
– Давайте еще съездим в одно место.
И назвала адрес.
Они долго стояли в коробке, окруженной девятиэтажками.
Свет ни в одном окне не горел.
Но женщина смотрела куда-то вверх и, словно по ее заклинанию или просто по желанию, там осветился один лоджиевый пролет.
И она, как молитву, стала читать:
Когда безнадежная радость
Настигнет тебя в ночи,
Пойми нашей мерзости сладость
И выброси к счастью ключи.
Потом она тронула его за плечо.
– Поехали, – сказала убитым усталостью голосом.
Максим