Нелюбовь. Ксения Нихельман
было у окна. Я люблю окна, – улыбнулся Он. – Иногда на занятиях я не слушал учителя, а глядел в окно. Ужасно, правда?
В ответ я лишь рассеянно пожал плечами. Я ведь тоже сегодня не всегда слушал учителя, уткнув взгляд в Его спину. Будто околдованный.
Когда перед нами вырос подъезд, мы умолкли, внезапно осознав, что вот он – момент прощания. Конечно, я или Он могли прийти друг к другу в гости… Ладно, признаться честно, Он не мог навещать меня, потому что «Какого хрена этот придурочный будет у нас сидеть? Пусть дома у себя сидит! Еще чего, водить домой всякую шваль, дурно на тебя влияющую!». Как, впрочем, и я не мог позволить себе часто спускаться на третий этаж, потому что «Какого хрена ты будешь сидеть у чужих, этих придурочных? Вон пока тепло на улице, играйте там. Мы в наше время никогда по домам не сидели, с улицы нас было не загнать!». У меня было мало выбора, я целиком и полностью зависел от родителей.
Переминаясь с ноги на ногу, нервными пальцами перебирая ключи, мы прощались, будто навсегда. Пока. Пока. До завтра. До завтра.
Он вставил ключ в замочную скважину, а я уже сделал первый шаг наверх по лестнице с узкими ступеньками. Мать не любит эту лестницу, боится, что каблук соскочит и она кувырком скатится вниз.
– Марик?
Мгновенно я обернулся. Наверное, где-то глубоко в душе ютилось ожидание.
– Хочешь на кота посмотреть?
Мой фирменный жест плечами.
– Если только на минутку.
Он распахнул дверь, выпуская жилой дух наружу. Дух их жизни, неизвестной для всего подъезда семьи. Улавливаемые запахи приятно растекались во мне теплом.
– Он обычно у меня в спальне.
Одновременно скинув обувь и бросив в прихожей свои портфели, мы отправились на поиски кота. Такой силы волнения я вряд ли когда испытывал: чужой дом, чужая мебель, чужие звуки. Это не просторный двор под открытым синим небом, где все равны, это нечто другое, очерченное, острое, где стены словно давят на тебя. Одним словом, чужой дом. Всегда стесняюсь, находясь у кого-то в гостях, будто заранее знаю, что опозорюсь.
Его комнату я толком-то и не разглядел, стараясь вести себя ниже травы тише воды. Наверняка мать, узнав, что я был у придурочных, начала бы расспрашивать, что да как. По какой-то неслышной команде мы оба сели на мягкую поверхность, которая учтиво прогнулась под нашим детским весом. Оба запустили пальцы в рыжую шерсть. Вот оно, несчастно-счастливое, приносящее удачу и отгоняющее злых ночных духов, создание! Рыжий кот! Отъевшееся пузо, по которому методично, полюбовно скользили двадцать пальцев.
– Мы так и не дали ему имя! – немного стыдливо рассмеялся Он, словно я мог осудить Его за это. – Просто Кот.
– Привет, Кот, – сказал я и легонько потрепал довольную морду с прикрытыми от удовольствия глазами. Зависть, честное слово, чистая зависть.
Кот широко зевнул и завернулся в шерстяной клубок, скидывая с себя нашу ласку и нежность. Они ему больше были не нужны, эгоист рыжий. А я…