Журнал «Иностранная литература» № 04 / 2011. Группа авторов
стихов” Маринетти и “Зоны” Аполлинера; человек, которому обязаны своими первыми публикациями Готфрид Бенн, Эльза Ласкер-Шюлер, Альфред Лихтенштейн, Иван Голль и ряд других поэтов-экспрессионистов; в 1937-м вступил в НСДАП и позже был руководителем “Писательской группы” в Имперской палате письменности.
Впрочем, как видно из последнего публикуемого нами рассказа, Куно Коэн был лишь тенью Альфреда Лихтенштейна, а потому и мир завсегдатаев кафе “Клёцка” – тоже, быть может, теневой, искаженный мир.
Из набросков к новелле “Кафе ‘Клёцка’”
Перевод Татьяны Баскаковой
© Татьяна Баскакова. Перевод, 2011
I. В кафе “Клёцка”
Недалеко от Коэна разговаривали за столиком малоизвестные критики, живописцы, поэты и еще какие-то господа. В основном – сотрудники нового журнала “Другое А” и ежемесячника “Дятел” (нерегулярно выпекаемого энтузиастом Карлом Комарусом ради повышения общественной безнравственности). В той же компании сидела красивая барышня, уплетавшая что-то за обе щеки.
Предметом беседы была литературная неполноценность господина Коэна. Поэт Готшалк Занудов, юрист, заявил, что ему вообще непонятно, как это уважаемый доктор Бацилл ер может хвалить Коэна. Коэн, дескать, все выворачивает наизнанку. Коэн – лгун. Коэн – сплошной гротеск. Даровитый доктор Бертольд Бациллер возразил: “Быть гротескным – не недостаток. Гротеск – это в любом случае мост, это некий путь”. А один редактор юмористического журнала, которому в этой компании, собственно, нечего было делать, застенчиво пискнул: “Я тоже ценю все, что гротескно, оригинально, а потому торчит над поверхностью тупоумно-немецкой чернильной топи”. Но Карл Комарус крикнул: “А вот я Коэна не ценю! Я причисляю его к тем бездарям, которые пишут, поскольку им больше нечем заняться, – к пачкунам в силу душевной предрасположенности”. Гимназист Спиноза Пляс, по-дамски развалившись на стуле, тихо радовался. И злорадно поглядывал на одинокого Коэна. Потом сказал, стараясь скрыть берлинским произношением овладевший им приступ икоты: “А вы и воспринимайте его иккротескно, оно вам на пользу пойдет”. Все засмеялись.
Коэн некоторое время задушевно понаблюдал за барышней, всех прочих удостаивая разве что презрительным взглядом. Вскоре он поднялся и вышел.
II. Дятел-Комарус
Однажды в особенно размягчающий вечер, наполненный зеленовато-желтыми фонарями, зонтиками и уличной грязью, Дятел-Комарус произвел в кафе “Клёцка” подлинную сенсацию. Он раздал всем присутствующим листки, пропагандирующие изобретенную им “безбожную религию на неоюридической основе”. Далее там говорилось, что завтра в ближайшем кинтоппе[18]состоится учредительное собрание.
На собрание явились все завсегдатаи “Клёцки”. Даже Куно Коэн, собственно, не принадлежащий к Клёцковой Клике и враждующий с большинством ее членов, все-таки в кинтопп пришел. Готшалк Занудов тихо вознегодовал: “Опять этот мерзавец! Гротескный Коэн, видите ли…” Лизхен Лизель
Так назывались в Германии палатки, где показывались – в качестве ярмарочного аттракциона – первые немые фильмы.