Князь Рязанский. Михаил Васильевич Шелест
не фунт изюма, – произнёс я, и строго посмотрел на старика.
Он глянул мне в глаза, и как-то вдруг быстро, и неожиданно, бухнулся в пол лицом, ловко выкрутившись из-за стола.
– Прости, батюшка, Князь Михаил Рязанский. Не сразумел. Прости.
– Будет тебе, отче. Ты приказчиком у меня на подворье сможешь?
– Смогу, с Божьей помощью.
– Вот и сговорились. Я в Рязань завтра отъеду. Приходи ко двору воеводы московского, я тебя представлю его ключнику. За стройкой пригляд нужен. Сколь у тебя сынов?
– Восемь
– Скокма?
– И шесть дочек. Те замужние. И сыны с семьями.
– Орёл… – с уважением посмотрел я на деда. – Не хворые?
– Обижаешь…
– Звиняй, не подумавши ляпнул. И сколько вас всего?
Дед зашевелил пальцами и губами.
– Сорок восемь душ. Со мной.
– Это я славно зашёл, – пробормотал я. – Всех взрослых беру на службу, и на содержание.
– Спаси тебя Бог, Князь.
* * *
Ключник воеводы встретил меня, когда я вернулся от «своего» ведуна.
– От Князя Ивана люди приходили. Дважды. К себе зовут.
Я быстро дошёл до Хором Княжеских, и поднялся в покои. Стража уже пропускала меня, не спрашивая, «кто и зачем». Не путаясь в многочисленных переходах и лестницах, я нашёл покои Ивана. Там был и Князь Василий. Они с Иваном тихо разговаривали, склонившись головами друг к другу.
– Князь Рязанский, прибыл по указанию Князей Московских, – доложился я громко, щёлкая каблуками.
– Чем это он клацнул? – Спросил Василий.
– Толи зубами? – Предположил Иван. И засмеялся. Засмеялся и Василий.
Отсмеявшись, Князь Василий подозвал меня рукой, и указал на скамью, стоящую перед ними.
– Садись. Сказывай свой секрет кирпичный.
Я прошёл. Сел.
– Секрет простой. Глина должна быть не жирной, как гончарная, и не сухой. Глину надоть хорошенько вымесить, чтобы дух из него вышел. Тогда… Коды он выпечется, он не будет дырявый. Перед печкой сушить его надоть долго, но не на солнце, а в тени. А главное – печь правильную иметь. Вот и весь секрет.
– Весь секрет… – прошептал князь, – А про печь правильную, что знаешь?
– Знаю, княже, главное.
– Ну?
– В обжиге четыре важных дела: правильная укладка сырца на телеги, подогрев, нагрев, и охлаждение. Если всё делать в одной печи поочерёдно, много времени надо. И трудно жар контролировать. А если сделать печь, как длинную лежачую трубу, туннель по-немецки, и медленно протаскивать через эти три каморы телеги железные с кирпичным сырцом, то можно по десять тысяч штук в день кирпича делать. Я нарисовал такую печь. Жаль, Князь-батюшка, что ты не можешь увидеть.
Я передал рисунок Ивану.
– Чудно, – сказал Иван, глядя на рисунок.
– И у кого ж ты этот секрет выведал? – С усмешкой спросил Василий. – Али во сне привиделось?
– Слышал как-то давно спор двух немецких мастеров на Тверском путике, а печь недавно привиделась, как думать стал про завод-то.
– Ты