Пролежни. Олег Игоревич Голиков
верить голосам.
В еле тлеющее тело
пробирался дивный звон,
оживляя, что хотела,
повторяя каждый сон.
Сон про белые фонтаны
в не стихающем пиру,
про влюбленные каштаны,
про веселых кенгуру.
Умирала королева
на запущенном одре
словно сломанное древо
на полуденной жаре.
Перечеркнутые грёзы
своей собственной рукой
овладели ей так, поздно,
и нахлынули рекой.
В зеркалах кружились принцы
из скалистых королевств,
их волнующие лица
затмевали черный крест.
А над ней цвела и пела
Ночь в серебряном костре,
Не успела, не успела
рассказать мечту заре!
* * *
В заповедном лесном саду
ветер стал мне ладонь ласкать,
Если ночью сюда уйду,
то не надо меня искать.
Пусть остынет во тьме рассвет,
не узнав, как ожил прибой,
как размыл мой последний след
ледяною от слез водой.
Здесь я встречу последний день,
что забыл о добре и зле,
и цветет по ночам сирень
на последней моей земле.
Сон полночный так чист и свеж,
не будите меня… Зачем…
пусть чужая листва надежд
отдохнет на моем плече.
К красоте
Все уплывает навсегда,
твой образ тает как вода,
но возвращается опять,
чтобы любить и забывать.
Я – белый раб, я – черный шут,
у входа в ад вершу твой суд.
а ты все бродишь босиком,
и презираешь мой закон.
Прошедший день как старый гроб
выносит вечер из ворот.
Я провожаю вместе с ним
соблазн твоих уснувших нимф.
Я – маленький упрямый бог,
твержу на память твой урок
чтобы молчать, и глядя вниз,
исполнить новый твой каприз.
А ты уходишь, не таясь,
разрушив непростую связь
между водою и песком,
и где-то бродишь босиком…
* * *
Торопила меня луна
на собранье бродяг лесных,
и был пьяный как от вина
в поцелуях шальной весны.
Если пить, так давайте всласть
трав веселых отвар варить!
Чтобы с белой груди украсть
для себя золотую нить.
Чтоб страданье познать и грех,
и тот час же забыть о них,
пригубив сатанинский смех
из ладоней богинь хмельных.
Время за полночь – это ль ночь!
Уж не помню, в каком шатре
мне молилась лесная дочь
лишь о том, чтоб не быть заре.
И наутро иной азарт
губ горячих в любви вине,
и пророчит колода карт
что обратно идти не мне.
Да и вспомнить ли ту тропу,
что вела в колдовскую власть,
я готов испытать судьбу -
вновь