Пролежни. Олег Игоревич Голиков
стерся на столбе
в толпе,
и слышен погребальный звон:
Динь-дон…
Динь-дон…
* * *
Ночной город смотрится в окно,
обнажая тишину аллей,
что-то чудится уже давно
в робкой дрожи листьев и ветвей.
Парки запахом цветов полны,
серебрится небо лунных троп…
Так легки бывают только сны,
что уносят грустных дум потоп.
Набросает кистью нежных фраз
чей-то профиль на морском холсте
дождь любви непостижимых глаз,
как росу на солнечном листе.
Город ночи смотрится в окно,
не прощаясь, он молчит в ответ,
Только помню, он уже давно
мне негромко отвечает: "Нет…"
* * *
Обманула весна – не пришла,
дождь устал…
Целовать мокрый лоб стекла
перестал.
Не гони меня, не гони,
боль легка.
Но ушли твоих глаз огни
в облака.
Со слезами хлебнул закат
снов питье.
Уплывает земной фрегат
в небытье.
И не узнан в толпе времён
год тепла.
Одиночеством опьянён
пью дотла.
Размывает остатки дня
ночь без слов.
Я прошу – не гони меня
в пыль ветров…
* * *
Вечер на исходе,
но удары в спину
беззащитность плоти
превращает в силу.
Звездопад то сникнет,
то взметнется криком,
месяц тихо всхлипнет
на костре безликом.
А звезда погасла,
и в мой двор упала,
разорвав напрасно
ночи покрывало.
Чтобы не обидеть
схороню я пышно,
чтоб молчать – не видеть,
и дышать неслышно…
ПЕСНЯ
Распустились мои мысли
бледно-розовым сонетом
словно облако повисли
между осенью и летом.
Припев
Спать бы вечно
да нет силы
безупречно
только то, что было…
Бедный ангел мой хранитель
рассказал сегодня ночью
как покинул он обитель,
окунувшись в мир порочный
Как скитался по притонам
пил и следовал разврату,
отдавался женским стонам
слал проклятия закату.
Как подобно злому зверю
умерщвлял и сквернословил,
жертвы приносил безверью
издевался над любовью.
Сон отмахивал соблазны
опахалом разноцветным
в небе месяц кареглазый
выпил кубок предрассветный
И наутро я не вспомнил –
позабылся ангел хворый
что испортил тихий сон мне
своим глупым разговором….
УЛЫБКА №2
Слушай, сын, тишину –
Эту мертвую зыбь тишины,
Где идут отголоски ко дну.
Тишину,