Радость моя. Светлана Владимировна Романова
хочешь? – поинтересовалась Маришка. Она налила куриного бульона, и я вдруг осознала, что не ела горячего супа уже давно.
Мы сидели и болтали о мелочах, и я почувствовала себя как прежде, совершенно счастливой. Желудок был обласкан домашней едой, и это ощущение погрузило в прошлое. Всё хорошо, жизнь течет, как раньше, мы беззаботные девчонки, болтаем об учебе и мальчиках.
– Вот только в городе скучно, а мама меня одну не отпускает на отдых, – пожаловалась Маришка и вдруг закричала, – Юлька! А с тобой она отпустит! Поехали!
– Куда? И почему ты уверена, что отпустит? – рассмеялась я.
– Ой, да она всё время тебя в пример ставит, восхищается твоей ответственностью и самостоятельностью.
Я вздохнула. Конечно, было приятно это слышать, но всю ответственность и самостоятельность я бы, не задумываясь, променяла на то, чтобы целое лето просидеть дома с мамой. Да и куда мы поедем? Уже июль, путевок не купить и не достать, тотальный дефицит. Но оказалось, у Маришки был план.
В Крыму жила женщина, у которой их семья много лет снимала комнату. Маришка проводила там каждое лето. И ее мама была готова отпустить дочь вместе со мной под присмотр этой знакомой. Осталось найти средства, чтобы купить билеты, заплатить за комнату и отложить на питание. Я позвонила папе. Волновалась, что прошу так много.
– Да что за проблема – деньги, главное, чтобы разрешил! – махнула рукой Маришка.
Но я напряглась. Знала, что с финансами у папы плохо. Он не возражал против путешествия, но я почувствовала, что папа замялся, когда узнал сумму. Но еще не успела расстроиться, как услышала:
– Конечно, поезжай. Это был трудный год, и ты должна отдохнуть.
Мы с Маришкой запрыгали от восторга и сразу же отправились на вокзал покупать билеты. Взяли плацкарт, верхние полки, и отправили телеграмму хозяйке комнаты.
Через неделю отбыли на Черное море. Знакомая встретила равнодушно: получила конверт и забыла про нас. Мы оказались предоставлены сами себе. Комната, которую снимали, находилась в поселке, примыкающем к военному санаторию.
Через дырку в заборе несколько дней подряд мы проникали в этот закрытый рай для избранных. У моря под навесом стояли лежаки. Они были пронумерованы. Мы заняли пару, но пришли два мужичка-старичка и сказали, впрочем, весьма вежливо, что это их места. Они строили глазки, но мы спорхнули, как птички, и пересели на свободные места. Меня поразило, что за лежаками на стойке стоял самовар, где были чашки, чай, пряники и баранки для отдыхающих. Ни о каком «всё включено» тогда я и не слышала, и эта накрытая поляна произвела впечатление. Рядом был еще и стол для пинг-понга. Мы с Маришкой пили чай и ели пряники, это был наш обед. Конечно, мы привлекали внимание, но замечаний нам никто не делал.
На соседних лежаках сидели две отдыхающие с сыновьями нашего возраста. Я наблюдала с широко открытыми от изумления глазами, как мамаши руководят великовозрастными дитятями, и была в полном шоке:
– Эдик,