Зеркало души. Рэй Олдман
дороги поражало все больше и больше. Эти каменные берега сплющивали мою голову. Хотелось спрятаться под землю, закрыться в номере отеля и никогда не выходить. Взять билет домой и никогда не появляться здесь. В Чикаго слишком неуютно. В Чикаго слишком много крови и боли.
Машина завернула на парковку судебно-медицинского бюро. Джереми, на свой страх и риск решил разрезать тишину.
– Можно ли пойти с вами?
– Труп в живую видел?
Джереми замялся:
– Я здесь впервый раз.
Джереми был как раз из тех людей, кто верит в розовых единорогов, будет искать лепрекона и его горшок с золотом, спрятанный в конце радуги. Он какой-то слишком мягкий для этого мира и для кошмаров, идущих в комплекте с жестокой реальностью. Пусть я видел Джереми второй раз в жизни, но первое впечатление о нем сложилось именно такое. А оно никогда не обманывает.
И? Ты уверенна, что он мне нужен?
«Возьми его с собой. Повеселишься!»
– Как только почувствуешь себя дурно, сразу выходи, – подчинился я, в полной уверенности, что никаким весельем тут и пахнуть не будет. – Не доставляй никому проблем своими обмороками.
На входе никто не встречал. Пришлось вломиться и самому петлять в лабиринте, ища хоть кого-нибудь живого.
В морге было приятно тихо. До моих ушей доходило глубокое нервное, и вместе с тем предвкушенное дыхание Джереми, осматривающего каждый сантиметр. Любопытного, его будто впервые выпустили из четырех стен. В комнате отдыха мы и нашли Роберта Никсона. Вчера я бы все отдал, чтобы вместо Роберта меня встретил кто-то другой, но стоило увидеть его после стольких лет, это сухое вытянутое лицо с громадными серыми, чистыми, как слеза ребенка, глазами, вдруг осознал, что рад компании этого помешанного с уже седеющими на висках каштановыми волосами. Выпустившись из академии, Роберт решил, что его страсть – медицина. И я не удивился, когда узнал от Дэвида, что Роберт Никсон стал в окончании старшим судебным медиком. Он всегда был странным и словно рожденным именно для этой роли.
Роберт принимал пищу и умиротворенно читал газету. Когда же двери раскрылись, его глаза под круглыми стеклами очков оживились, загорелись, и, найдя меня, широко раскрылись. Именно эти нелепые очки стали объектом насмешек всех в академии. И преподаватели, и ученики издевались над Робертом. Весь негатив, направленный на него, я забирал на себя. Произносил несколько неприятных слов, как тут же переключались на меня. Не нравилось мне, что задирают человека только по особенностям здоровья, и тому, что он не в силах изменить. Разве ужасное зрение Роберта как-то мешало другим людям жить? Было опасным?
– Дэвид меня предупредил, что ко мне нагрянут важные гости, однако я не знал, что это – ты! – Роберт спешно поднялся, вытер ладони об одежду, приблизился ко мне, разведя неестественно длинные тонкие руки для объятий. Я сделал два шага назад. Роберт неловко опустил руки, но улыбка продолжала сверкать на его лице.
– Здравствуйте, доктор