Все мои дороги ведут к тебе. Книга третья. Ольга Шипунова
на него. – Ну, ведь должен быть здравый смысл, а? Недавно, представьте себе, Дмитрий Иванович, пришел ко мне из исполкома один и заявляет, дескать, в городе швах с жильем, надо бы выделить товарищам комиссарам комнаты, – он взглянул на тучного господина и усмехнулся. – Я ему: вы не в себе? Платите за них, выделю. Он помялся, помялся, ушел. Потом ко мне пришли двое с бумагой, дескать, просим заселить по усредненной таксе. И штамп Совета. Нет, простите, если всякая шваль теперь будет в приличные дома проситься без гроша в кармане, я что, по миру должен пойти?
– Ну, по усредненной таксе – это лучше, чем отдать за так, еще и с пулей во лбу, – невесело произнес Дмитрий Иванович, кивком показав в сторону Ростоцкого. – Может, так с ними хоть договориться можно будет?
– С кем? С теми, кто хочет просто взять чужое и раздать тем, кто поддерживает эту псевдовласть? То есть я должен все свои капиталы раздать вот этим? – Кленов презрительно кивнул в сторону большого зала, откуда в это время раздался сильный грохот. – Сволочи! – злобно выругался он, покосившись в проход, где яростно билась дорогая посуда и качалась изысканная дубовая мебель.
Ольга тоже взглянула в другой зал на шум и смех. Там, на полу, яростно метеля друг друга, валялись два изрядно пьяных мужика. Пьяные матросы похабно улюлюкали и хохотали, наблюдая за ними. Один из дерущихся вдруг с силой махнул рукой, пытаясь оглушить своего обидчика, но неловко задел ножку стола, от чего бутылка зеленого стекла с грохотом опрокинулась, и прозрачная жидкость из нее потекла сперва на стол, а потом и тонкой струйкой на пол.
– Ах ты, контра проклятая! – взревел второй и, бросив своего противника, подполз к струе и принялся широко раскрывать рот, пытаясь поймать остатки водки. Второй, увидев это, подполз к нему и, зло отпихивая его пьяную красную рожу, тоже начал хватать живительную жидкость ртом. В конце концов, оба настолько увлеклись этим процессом, что в один момент губы их смачно столкнулись под прозрачной струей, от чего в зале раздался оглушительный истерический хохот матросов, принявшихся показывать неприличные жесты руками и бедрами.
Кленов брезгливо поморщился и отвернулся.
– Вот вам пример того, что компромиссы с ними оборачиваются полным беспределом, Дмитрий Иванович, – Кленов ткнул вилкой в кровяную колбаску и надкусил, но новый взрыв хохота в первом зале заставил его с отвращением бросить вилку в тарелку и залпом осушить бокал с вином. – Почему я должен терпеть это свинство? Разве можно сюда пригласить приличную даму? Тьфу! Вот, Ростоцкий, ваши дружки, полюбуйтесь. Скоро и здесь невозможно будет находиться!
Ростоцкий скучающе покачивал ногами, не забывая прикладываться к дорогому вину.
– Нынче, господа, тот прав, у кого наган или маузер при себе, – ехидно усмехнулся он, похлопав по своей кобуре. – Жалования никакого нет, как же быть солдатам? Мы тоже кушать хотим. И кстати, на счет наличных. Их ведь и, правда,