Все мои дороги ведут к тебе. Книга третья. Ольга Шипунова
отца! Ты думаешь, я не понимаю тебя? Нет, Гриша, я знаю, как это жить с израненной душой и разорванным сердцем. Ты можешь прогнать меня и дальше жалеть себя и лезть в петлю. Но если так, то ты погубишь не только себя. Ты погубишь и меня, Гриша. И нашу дочь. Мне нет жизни без тебя, Гриша! Послушай меня! Ведь ты – борец, смелый и отчаянный. За это я тебя и полюбила. Мой Гриша найдет в себе силы поверить в мою любовь! Прошу тебя, любимый, доверься мне. Позволь мне быть с тобой, – слезы снова потекли из ее глаз, скатываясь ему на шею.
Григорий повернул к ней голову, а рукой несколько раз коснулся ее, пытаясь подобраться пальцами к лицу. Когда его пальцы коснулись ее мокрых щек, она обхватила его ладонь рукой и прижала к своим губам, покрывая ее поцелуями. От этого подбородок его сильнее задрожал, а из узкого отверстия обожженного глаза стекла крошечная слеза, от чего он торопливо отвернулся в сторону. И только дрогнувшим голосом едва слышно прошептал:
– Забери меня отсюда, Оля…
6.3.
Холодный ветер и противный моросящий дождь заставляли ускорить шаг. Вечерело. А значит, надо было поторопиться. С наступлением темноты лучше было не появляться на улицах Царицына. И в прежние-то времена городские власти постоянно подвергались нападкам из-за плохого освещения, а теперь и подавно уличные фонари стали редкостью, а работающие – тем более. Скоро стемнеет, и грязные, заплеванные семечковой шелухой мостовые станут безлюдны и темны. Свет от окон не спасал, потому что все больше жителей держали запертыми ставни, боясь грабителей и хулиганов, которыми город теперь просто кишел, после проведенной еще весной амнистии.
Сильный порыв ветра ударил в лицо. Кутаясь в воротник серого осеннего пальто, придерживая рукой маленькую фетровую шляпку, Ольга снова обернулась. Кажется, этот человек в темной фуфайке и сильно втянутой в нее шеей, преследует ее от самого трамвая. Пытаясь сохранить присутствие духа, она постаралась естественно ускорить шаг, но не заметила лужи и вскрикнула, став в нее невысоким черным ботинком. Чувствуя, как противно захлюпала внутри него вода, быстрее пристроилась за парой женщин, шедших впереди, с облегчением заметив, что мужчина свернул в другую сторону и скрылся из виду. И все равно идти одной вечером было отчаянно страшно. Да и город знала плохо, что заставляло нервничать и постоянно вчитываться в названия улиц и номера домов. Но некоторые дома не имели ни того, ни другого, еще больше заставляя нервничать.
Главное управиться за час и вернуться. Нельзя, чтобы Гриша что-то заподозрил. Не забыть еще купить чего-нибудь съестного, а то будет задавать вопросы, рассердится. Надо спешить!
В это время года, в конце сентября, Царицын ей не нравился. Она здесь бывала с мужем, и не раз. Но тогда все было по-другому. Их возили в дорогом автомобиле до Общественного собрания, в здание Городской думы и театр. Теперь все было иначе. Эти несколько дней, что они находились здесь, снимая на окраине маленькую комнату