Фауст. Трагедия. Часть первая. Поэтический перевод с немецкого: А.И. Фефилов. Иоганн Вольфганг Гёте
мною светлая печаль,
томление по царству разума и духа,
где чувствуешь покой и важность,
где в атмосфере благостной звучит
мелодия любви, ритмическая песнь,
подобная звучанию арфы эолийской,
ласкавшей сладостно слух эллинов.
Меня охватывает чудный трепет,
вновь по лицу сбегают капли слез.
А сердце, очерствевшее, смягчается,
стаёт добрее и светлее. Всё,
что я зрю сегодня, что имею здесь,
уходит прочь, и кажется неглавным,
Располагаясь, оживляя плоть
из бездны древности всплывает навь,
– Всё явное становится неявным,
а всё неявное приобретает явь!
ТЕАТРАЛЬНАЯ ПРЕЛЮДИЯ
Директор театра. Поэт. Комик.
Д И Р Е К Т О Р
Вы, двое, в трудный час хандры
ко мне на помощь приходили.
Озвучьте ваши ожидания,
скажите, что в краю немецком
хотели бы сей час услышать
и увидеть люди? И по душе ли
им и вам искусство наше?
Со стороны своей мы сделаем
попытку пойти на поводу толпы.
Пока она живёт, мы существуем.
Сколочены подмостки, вход открыт
и зритель в ожиданье праздника
уже сидит, взметнувши брови.-
На восприятие настроен и расслаблен.
Желает, чтоб его мы удивили.
Известен мне секрет, как ублажать народ
и мненья усмирять. Я не хочу скрывать
и очень сожалею, что наша публика сегодня,
хотя начитана весьма, но не имеет вкуса,
к высокому искусству не привыкла.
Что нужно предпринять, чтобы в один союз
объединились с пользою для всех
всеобщий интерес, интрига и высокий смысл?
А, что греха таить – мне бы хотелось видеть
толпу, что ломится в бродячий наш шатёр,
под громким именем театр. Отрадно посмотреть,
когда скопившийся народ, толкаясь и спеша,
вбегает в узкий створ дверей,
как в Райские ворота. И зáсветло
в очередях стоит, чтоб с боем взять,
хотя б один билетик в наш театр
и прикоснуться к чуду. – Видение,
подобное тому, когда в период мора
народ толпиться у ворот пекарни,
чтоб булку хлеба отхватить и утолить
свой голод. Ужель, друзья мои,
такое в наших силах – в хлеб превращать
искусство или – искусство в хлеб?
П О Э Т
Не говори мне, друг, о разношёрстных
тóлпах. При виде их, мне изменяет дух.
Надень мне на глаза повязку, чтобы
не мог я видеть эту давку. Толпы соблазн,
он, против нашей воли затягивает нас
в водовороты жизни, весьма далекие
от чистоты искусств и поэтического слова.
Веди меня, мой друг, в Небесную долину,
где прорастает радостью поэт и нет оков.
Где дружба и любовь благословляют
дýшу,