Кощей. Обречённый на вечность. Алисандра Тиль
разевала пасть, словно готовясь к броску.
Ульяна подняла клинок, очередной раз полоснув себя по запястью. Капли крови упали на постель. Она покинула покои Кощея, утирая слезы. Её сердце разрывалось от обиды и ревности – она видела, как отстранен был её господин, как холоден его взгляд. Воспоминания жгли сердце подобно раскаленным углям. Когда-то она была особенной, или ей просто так казалось. Казалось, что лишь с Жар-птицей она делила его внимание и его благосклонность. Теперь же… Теперь он едва замечал её присутствие. Его взгляд скользил мимо, словно она была пустым местом. С каждым годом появлялись новые девушки в доме. Ульяна видела их всех – растрепанных, нагих, выходящих из его зарницы. А некоторые… некоторые не выходили вовсе, становясь лишь очередной темной историей в этих стенах. И теперь эта Божена… У Кощея появилась новая игрушка, и это пугало её больше всего.
В это же время Жар-птица навестила Божену. Девушка вскочила с постели, смущенно опустив глаза.
– Слышала, тебе сегодня досталось, – мягко произнесла Жар-птица. Наверное, это из-за меня. Нужно было рассказать тебе больше о службе у Кощеюшки.
Божена отметила нежность, с которой было произнесено его имя. Их разговор прервали звуки из-за стены. Божена напряглась, осознав ситуацию – если Жар-птица здесь, значит там…Заметив её смущение, Жар-птица только пожала плечами с грустной улыбкой. —Отдыхай, – сказала она, направляясь к двери. Завтра работы будет больше, души сна не знают.
Оставшись одна, Божена долго не могла уснуть. В голове роились мысли о странных отношениях в этом доме, о Кощее, о том, как много тайн скрывают эти древние стены. В темноте ночи каждый был наедине со своим наболевшем: Ульяна – с болью и ревностью, Жар-птица – с тихой грустью, а Божена – с растущим непонятным чувством в груди.
История вечной любви
Этой ночью Божене приснился странный сон. Она оказалась в незнакомой деревне, где все готовились к масленице. Воздух был наполнен запахами свежей выпечки, дымом из печных труб и морозной свежестью.
Узкие улочки петляли между добротными избами, крытыми соломой и тёсом. На завалинках сидели старушки, ловко плетущие соломенных кукол – глаза прищурены, морщинистые руки движутся быстро и уверенно. Рядом степенные деды готовили сани к праздничным катаниям – кто-то подновлял полозья, кто-то проверял упряжь.
Девушки, раскрасневшиеся от мороза, примеряли новые платки – яркие, шелковые у боярских дочек, попроще у крестьянок, но все одинаково красивые в своей праздничной нарядности. Они то и дело бросали лукавые взгляды на парней, украшавших свои сани лентами да бубенцами.
Божена видела разные упряжки – богатые боярские тройки с гнедыми жеребцами в серебряной сбруе, и простые крестьянские розвальни с мохнатыми деревенскими лошадками. Все готовились к праздничным катаниям – важной части сватовства.
Вдалеке послышались крики и смех – там, на замерзшей реке, парни устроили традиционные бои. Считалось, что такие состязания принесут