Кощей. Обречённый на вечность. Алисандра Тиль
небо, они выходили во двор и смотрели на звезды. Василиса рассказывала предания о созвездиях, которые слышала от матери: "Вон та яркая звезда – это душа девушки, что так сильно любила, что даже после смерти светит путникам." "А те семь звезд – это слезы матери, что искала потерянных детей." Еремей показывал ей, как по звездам находить дорогу: "Видишь, там, на севере – всегда одна и та же звезда. Она никогда не движется, как верное сердце." "А вокруг неё кружатся другие, словно в вечном танце."
О птицах они могли говорить часами. Василиса знала все их целебные свойства: "Перо голубя лечит сердечную боль." "А лебединый пух – самое нежное лекарство для младенцев." Еремей делился своими наблюдениями за их повадками: "Соловей поет не для всех – только для той, кого выбрал." "А журавли возвращаются всегда к одному месту, как верные мужья к своим женам."
Но чаще всего их разговоры касались добра и зла. Василиса рассказывала о людях, которые приходили к ним за помощью: "Каждый носит в душе и свет, и тьму. Важно, что человек выбирает." "Иногда самые черствые сердца становятся самыми добрыми – нужно только найти к ним подход." Еремей делился своими мыслями о справедливости: "Доброта – она как семя. Посеешь – и прорастет, даже если не ждешь." "А зло – оно само себя наказывает. Видел я, как злые люди сами себе жизнь портят." В эти разговоры вплетались их собственные истории – о том, как Еремей отдал сапоги сироте, как Василиса лечила бездомных собак, как оба не могли пройти мимо чужой беды. Души их тянулись друг к другу, словно два молодых деревца, растущих из одного корня.
Шли годы, и детская дружба незаметно перерастала в нечто большее. Еремей вырос статным юношей – может, не самым красивым в деревне, но от его улыбки теплело на душе у каждого. В шестнадцать он уже славился как искусный резчик по дереву. Его руки творили настоящие чудеса – узоры на наличниках словно оживали, а деревянные игрушки, которые он раздавал детворе, казались заколдованными. Василиса расцвела невиданной красавицей. Коса, золотая как спелая рожь, глаза синие-синие, а в них – мудрость, не по годам глубокая. От женихов отбоя не было, но она словно не замечала ничьих взглядов, кроме добрых карих глаз Еремея.
Еремей решил тогда свататься к Василисе и работал над особенным подарком. Днем он помогал отцу с заказами, а по ночам, при свете единственной свечи, создавал нечто такое, что должно было передать все чувства, переполнявшие его сердце. Для гребня он выбрал особенное дерево – липу, мягкую и податливую, хранящую в себе аромат летних цветов. Три дня он выдерживал древесину, прежде чем приступить к работе. Каждое прикосновение ножа к дереву было осторожным, словно ласка. В каждом движении – мысли о Василисе. Основу гребня он сделал изящной, но прочной – такой же, как характер его любимой. Зубчики вырезал тонкие, но крепкие, чтобы бережно расчесывали её шелковистые волосы. Но главным украшением должны были стать васильки – точная копия тех, что цвели летом на лугу, тех самых, что напоминали ему её глаза. Каждый цветок он вырезал отдельно,