Песнь Гилберта.
осмотрел пленников, останавливаясь перед каждым на почтительном расстоянии. В конце концов, он удовлетворённо кивнул и направился к лестнице. Капитан последовал за ним.
– Берти, ты понимаешь, о чём говорили эти люди? – нервно спросил Ангус.
Гилберт хотел что-то ответить, но из горла его вышел только сухой кашель. Он повернул голову к другу. Последнее, что он увидел, – это встревоженное лицо собрата, после чего тяжёлое небытие навалилось на него, и Гилберт потерял сознание.
Клетка
Первое, что он почувствовал, – это свежий воздух. Не было ни вони испражнений, ни тухлой еды, плесневевшей на полу. И всё же качка никуда не делась. Но она была какой-то другой, более слабой, но ритмичной. Гилберт открыл глаза. Что ж… Вновь решётка клетки. Но всё остальное изменилось. Вокруг была куча деревянных предметов квадратной и округлой формы с какими-то надписями, небо сверху затянуто крепкой грязной тканью. Гилберт обернулся и увидел в квадратном проёме лес. Деревья высокие и величественные раскинулись по обе стороны дороги, совершенно не похожие на те, что росли на родном острове си́рина. В воздухе витали сладкие запахи неизвестных цветов, где-то вдали пели птицы. Гилберт хотел ответить им свистом, вдохнуть свежий воздух полной грудью, всем своим существом, и осознал, что клюв его туго связан. Он хотел снять путы руками, но и они не были свободными. Да ещё и совершенно затекли, не слушались, как будто были набиты ватой. Мышцы плеч мучительно ныли. Гилберт попробовал их потереть крыльями. Боль не ушла, но всё же слегка притупилась. Также си́рин увидел, что больше не был голым. Кто-то надел на него тунику. Гилберт ещё раз как следует огляделся. Рядом – ни души. Си́рин постарался пристроиться поудобнее спиной к решётке, чтобы можно лицезреть полоску голубого неба. Как здорово было бы сейчас взмыть вверх, разрезать крыльями воздушные потоки, ощутить порывы ветра на лице, врываться в мокрые пушистые облака. Наверное, ему стоило сейчас больше беспокоиться о своей судьбе, о том, что случилось с Ангусом и сиренами, были ли они где-то поблизости, увидит ли он их ещё вновь, но сил на это совершенно не осталось. Гилберт был вымотан болезнью. Сквозь вялость и тошноту начинал пробиваться голод. Лучшее, что с ним произошло за последнее время, – это любование этим маленьким кусочком зелёного пейзажа, смутно напоминающим о доме и свободе.
Время шло. Лёгкая качка и мерные тихие стуки сопровождали его вынужденное путешествие. Иногда пол содрогался, и Гилберта слегка встряхивало. Периодически он слышал непонятные звуки, которые издавали неизвестные ему животные. Солнце начало клониться к горизонту. Внезапно последовал толчок, и качка прекратилась. Какая-то возня, раздавались голоса, но Гилберт не мог разобрать слов. Вскоре зелень деревьев и узкую полоску неба загородил крепкий бородатый мужчина. Продемонстрировав пару золотых зубов во рту, он сказал с широкой улыбкой:
– Ну, что, проснулся, птенчик?! Всё-таки Маги ко мне благосклонны! Отбил ты свои денежки! А я-то боялся, что подохнешь совсем, ха-ха! А,