Обреченные на сражение. Не принимай покорно. Александр Скопинцев
в распространении слухов о неизбежности войны с Европой.
Куликов медленно поднялся. Его лицо, освещённое красными лучами заходящего солнца, казалось высеченным из камня.
– Да, я так считаю, – произнёс он с неожиданной твёрдостью. – В самое ближайшее время мы будем воевать с европейским блоком. И факты, к сожалению, это подтверждают.
Комиссар резко развернулся:
– Бдительность – дело хорошее, Пётр Михайлович, но этим занимаются люди повыше нас с вами. Что же касается вашего персонального дела… – он сделал паузу, – извините, но мы вынуждены поставить его на дивизионную комиссию. Двадцать седьмого июня.
Куликов стоял неподвижно. Его руки, безвольно опущенные вдоль тела, заметно дрожали. На лице застыло выражение человека, увидевшего край пропасти и понимающего, что никто не верит его предупреждениям о грозящей опасности.
За окном окончательно стемнело. Небо затянули тяжёлые тучи, пронизанные редкими всполохами далёких молний. В воздухе повисла тяжёлая тишина, нарушаемая только мерным гудением систем жизнеобеспечения.
3 глава
Познань, 20 июня 2084года. Сумрачное небо над городом было изрезано острыми шпилями противовоздушной защиты, их матово-чёрные силуэты вонзались в низкие облака, подсвеченные багровыми отблесками заходящего солнца. Штаб группы армий «Центр» – циклопическое сооружение из сверхпрочного бетона – вздымался над городом подобно исполинскому монументу грядущей победе. Четырёхэтажный колосс, облицованный металлокерамическими плитами с интегрированной противоснарядной защитой, был неприступен, словно древнегерманская крепость будущего. Толщина его стен, армированных переплетением карбоновых нитей и усиленных энергопоглощающими слоями, делала здание неуязвимым даже для прямого попадания новейших термобарических орудий.
В просторном зале совещаний на верхнем этаже царила атмосфера едва сдерживаемого торжества. Гигантская люстра из полированного титанового сплава, созданная в стиле неовагнерианского милитаризма, заливала помещение холодным, стерильным светом. Её геометрические грани, напоминающие застывшие молнии, отбрасывали на лица собравшихся офицеров причудливые тени, придавая их чертам хищное, почти звериное выражение.
Вокруг массивного тактического стола, поверхность которого представляла собой единый интерактивный экран высочайшего разрешения, собрался весь высший командный состав. В их глазах читалось плохо скрываемое возбуждение – предвкушение грандиозного триумфа, который, казалось, был уже так близок.
В центре комнаты возвышался генерал-полковник – высокий, поджарый человек с властным лицом, высеченным, казалось, из того же материала, что и стены штаба. Его голос, усиленный превосходной акустикой зала, гремел под сводчатым потолком:
– Господа, – начал он, и в его интонациях слышалась плохо скрываемая гордость, – русские абсолютно не подозревают о готовящемся