Обреченные на сражение. Не принимай покорно. Александр Скопинцев
а глаза полны решимости. – На орловском направлении наступают десять шагоходные и пехотных дивизий ЗЭБ. Что мы можем им противопоставить? В лучшем случае – неполные наши семь дивизий. Десять против семи. О каком немедленном наступлении может идти речь? Сейчас мы можем только упорными боями сдерживать продвижение противника.
– Всё, что вы говорите, Максим Алексеевич, с военной точки зрения может быть правильно, – вмешался член Военного совета Лебедев, его голос звучал уверенно, но с легкой иронией, как будто он пытался разрядить обстановку. – Но политически это совершенно неверно. Вы рассуждаете как сугубо военный специалист. Расстановка сил, соотношение и так далее – а моральный фактор вы учитываете. Иногда семь дивизий могут оказаться более значительными, чем десять. Вы что, хотите пустить корпоратов вглубь русской земли?
Лебедев, его лицо было серьезным, смотрел на Носова с недоверием. Он знал, что в такие моменты, когда на кону стоит судьба страны, необходимо учитывать не только военные факторы, но и политические.
– Знаете, Максим Алексеевич, – продолжал он, – друг, вы наш боевой. Если бы я не знал вас как испытанного командира, то я бы подумал, что вы запаниковали.
В этот момент дверь в кабинет отъехала с шипением, и в комнату вошел новый офицер. Это оказался Ермолов, его фигура, облаченная в форму, излучала уверенность и решимость. Он прошел, поправив верхнюю пуговицу на своем кителе, и бесцеремонно отодвинул ногой стул, присев на него.
– Здравствуйте, товарищи, – произнес он, его голос звучал как гром среди ясного неба, наполняя комнату энергией. – Обсуждаем директиву Генштаба?
Офицеры кивнули.
– Хорош обсуждать приказ, – прохрипел Ермолов, его голос был полон раздражения, как будто он пытался скрыть свою растерянность. – Есть приказ, его надо выполнять.
– В такой обстановке, когда фронт рассечен, но выхода нет, только контрудар, – ответил Ермолов, его глаза сверкали решимостью, как меч, готовый к бою. – А если фронту не хватит сил, войска останутся без вооружения.
Лебедев, потерев виски, задумался. Он понимал, что ситуация была критической, и каждое решение могло стать решающим. В его голове крутились мысли о том, как важно сохранить не только войска, но и дух народа.
– Если бы даже контрудар не привел к успеху, – продолжал Ермолов, – он бы отвлек значительную силу противника.
Ермолов смотрел на присутствующих исподлобья, его взгляд был полон уверенности и решимости. Он знал, что впереди их ждет не только борьба с врагом, но и борьба с самими собой, с теми демонами, которые терзали их мысли.
– Ну что ж, ударим всеми механизированными корпусами, – ответил Носов, его голос звучал с новой решимостью, как крик в ночи, призывающий к действию. – Мы не можем позволить себе ждать.
Тернополь, 22 июня 2184 года. Утро разливалось по земле, как густая краска, медленно заполняя каждый уголок, каждую щель.