И слово было острее меча: Сказание о Тилекмате. Нурэлдик Касмамытов
она помогала. Её руки, сухие и крепкие, как корни горных трав, знали своё дело лучше, чем знает свой путь река, текущая к морю.
Ночь опустилась на долину незаметно, как опускается туман в горные ущелья. И сразу всё изменилось – звуки стали громче, тени длиннее, а звёзды ярче, словно сам мир затаил дыхание в ожидании чуда рождения. Крики Айжаркын разносились по долине, отражаясь от скал, сливаясь с завыванием ветра в какую-то древнюю песню – песню жизни и боли, песню матерей всех времён.
Женщины в юрте двигались бесшумно, как тени. Их шёпот был подобен шелесту осенней травы – такой же тихий, такой же древний. Они передавали друг другу нагретые у огня тряпицы, целебные отвары, собранные ещё в начале пути травы. Их руки творили древний танец помощи роженице – тот самый танец, которому научила их когда-то мать-земля.
"Терпи, светик, терпи," – шептала старая Акак, вытирая пот с лица Айжаркын. "Так же терпели твоя мать и мать твоей матери. Так же будет терпеть твоя дочь, если родится дочь. Такова наша женская доля – через боль приносить в мир новую жизнь."
А за стенами юрты, в темноте ночи, расхаживал Бирназар бий. Его шаги были тяжёлыми и размеренными, как удары сердца самой земли. Он ходил и ходил, словно медведь у берлоги, где рождаются его медвежата, и в каждом его шаге была тревога и ожидание, надежда и страх – все те чувства, что испытывает человек, когда рядом с ним свершается таинство рождения новой жизни.
И только горы оставались неподвижными и величественными, как и положено вечным свидетелям. Они видели много таких ночей – ночей, когда среди камней и ветров, под высоким звёздным небом рождались новые люди. Видели они и то, чего не могли видеть простые смертные – нити судеб, что начинали плестись в этот самый миг, создавая узор будущего, которому суждено было изменить жизнь не только этих людей, но и всего народа.
Рассвет в горах приходит особенно – сначала розовеют самые высокие пики, словно кто-то невидимый зажигает священные огни на алтарях небес. Потом свет медленно спускается по склонам, пробуждая камни и травы, птиц и звери, людей и их надежды. В то утро рассвет пришёл как предвестник чуда, как благословение самих небес.
Когда первые лучи солнца коснулись снежных вершин, окрасив их в цвет утренней зари, в долине царила особая тишина – та тишина, что бывает перед первым криком кукушки весной или перед раскатом грома в летнюю грозу. Даже ветер, всю ночь метавшийся между скал как встревоженный дух, вдруг затих, словно и он ждал чего-то.
И вот в этой тишине раздался он – первый крик нового человека, пришедшего в этот мир. Крик прорезал утренний воздух как молния, отразился от скал и взлетел к самому небу, словно извещая горы и степи, звёзды и облака: я здесь, я родился, я живу! В этом крике была вся мощь жизни, вся сила народа, все надежды предков и все мечты потомков.
Это был мальчик – крепкий, как молодой архар, и крикливый, как птенец беркута. Его маленькие кулачки были сжаты так, словно он готовился схватить свою судьбу. А глаза…