И слово было острее меча: Сказание о Тилекмате. Нурэлдик Касмамытов
и великой радости, горечи утраты и счастья обретения.
Она смотрела на маленькое личико, такое беззащитное и в то же время такое сильное, и видела в нём черты Алымбека – те же брови, тот же разлёт скул, та же гордая линия губ. "Ты – последний дар твоего отца," – прошептала она, и в этом шёпоте была вся нежность мира, вся боль потери и вся радость продолжения жизни. Её слова растворились в воздухе юрты как дым от очага, но эхо их, казалось, достигло самих небес, где обитают души предков.
Новость о рождении ребёнка разлетелась по каравану быстрее, чем разлетаются по степи семена одуванчика, гонимые весенним ветром. Она передавалась от костра к костру, от юрты к юрте, обрастая подробностями и догадками, пока не достигла шатра Бирназар бия.
Могущественный бий сидел у входа в свою юрту, наблюдая, как первые лучи солнца красят снежные вершины в розовый цвет. Услышав весть, он застыл, словно горный барс перед прыжком. Его лицо, обычно непроницаемое как камень, вдруг ожило, отразив целую бурю чувств – удивление, словно он увидел цветок, пробившийся сквозь снег; задумчивость, будто пытался разгадать знаки судьбы в полёте птиц; и что-то ещё, что-то такое, чему даже его приближённые не могли дать названия.
Люди, знавшие Бирназар бия долгие годы, привыкли к его неторопливости в решениях – он был подобен горной реке, что неспешно, но неумолимо прокладывает себе путь среди скал. Но в этот раз что-то изменилось. Он поднялся резко, как взмывает в небо потревоженный беркут, и в его движении была та решительность, что приходит к человеку, когда он вдруг ясно видит свой путь.
Приближённые смотрели с изумлением, как их предводитель, забыв о своей обычной степенности, широкими шагами направился к юрте, где только что свершилось таинство рождения. В его походке была странная смесь нетерпения и торжественности – так идёт человек, которому открылось что-то важное, что-то, способное изменить не только его жизнь, но и судьбы многих других людей.
А горы безмолвно наблюдали за этой сценой, храня в своих каменных складках память о тысячах подобных рождений, о тысячах подобных мгновений, когда судьба вдруг поворачивает свое колесо, соединяя нити жизней в новый, неожиданный узор. И только ветер, этот вечный странник, тихо пел свою песню, рассказывая тем, кто умеет слушать, о великих событиях, что начинаются с таких простых, казалось бы, мгновений.
Бывают такие моменты, когда сама судьба входит в юрту, как входит в неё утренний свет – неслышно, но неотвратимо. Когда войлочный полог отодвинулся, впуская высокую фигуру Бирназар бия, время словно замедлило свой бег, как замедляет течение горная река, встретив на пути огромный валун.
Его появление изменило всё в юрте – даже воздух, напитанный целебными травами и сладковатым ароматом материнского молока, вдруг сгустился, стал весомым и значительным, как бывает перед важными событиями. Женщины, только что хлопотавшие вокруг роженицы, замерли и склонили головы, подобно траве, пригибающейся перед сильным ветром. Только