И слово было острее меча: Сказание о Тилекмате. Нурэлдик Касмамытов
а похожим на колыбельную, что поют матери своим детям с начала времён. Айжаркын смотрела в щель между войлочными стенками на проплывающие мимо горы и думала о том, как удивительно устроена жизнь – вот она едет в караване Бирназар бия, а ведь ещё недавно и помыслить о таком не могла.
Но судьба, эта вечная ткачиха, уже готовила новый узор для своего ковра. Там, впереди, за поворотом горной тропы, за пеленой утреннего тумана, ждало новое испытание – такое, от которого стынет кровь в жилах и седеют за одну ночь чёрные волосы. Айжаркын не знала об этом – как не знает молодая куропатка о притаившемся в камнях беркуте, как не знает горный цветок о приближающейся буре.
А горы молчали, храня свои тайны. Они видели много караванов, много судеб, много историй – радостных и печальных, светлых и тёмных. Они знали то, что было скрыто от людей, но хранили своё знание, как хранит мать тайну о судьбе своего ребёнка, когда видит дурной сон.
Караван шёл вперёд, оставляя за собой клубы пыли, похожие на следы времени на каменных страницах гор. Кони ступали осторожно, словно чувствуя особую ответственность за свой живой груз. Жигиты то и дело оглядывались на повозку с молодой матерью и младенцем, готовые в любой момент прийти на помощь.
А где-то там, впереди, за очередным поворотом горной тропы, судьба уже расставляла свои сети, готовила новое испытание для матери и сына. Может быть, сами горы пытались предупредить людей – то внезапным камнепадом вдалеке, то тревожным криком птицы, то необычной тишиной, что порой страшнее самого громкого крика. Но люди не умеют читать таких знаков – они идут вперёд, полагаясь на свою силу и храбрость, на милость духов предков и на удачу, что всегда сопутствует смелым.
И только ветер, этот вечный странник, носитель вестей и хранитель тайн, тревожно завывал в ущельях, словно пытаясь рассказать о том, что ждёт путников впереди. Но кто может понять песню ветра? Кто может расшифровать его древние сказания? Разве что сами горы, да и те хранят молчание, зная, что каждому суждено пройти свой путь, встретить свои испытания, найти свою судьбу.
Горные реки в пору таяния снегов подобны диким зверям, вырвавшимся из клетки. Они ревут и бесятся в своих каменных берегах, как бесится пойманный барс, они крушат всё на своём пути с яростью раненого быка. На седьмой день пути караван встретился с такой рекой. Она неслась по узкому ущелью, вспененная и злая, словно тысяча диких коней, мчащихся вскачь по каменистому руслу.
Вода била в берега с такой силой, что даже камни, лежавшие там веками, дрожали, как дрожит молодая трава под весенним ветром. Брызги взлетали высоко вверх, создавая над рекой радужное марево, в котором играли солнечные лучи, словно насмехаясь над тревогой путников. А грохот стоял такой, будто все горные духи разом решили напомнить людям о своей силе.
Бирназар бий долго стоял на берегу, вглядываясь в бурлящий поток. Его глаза, острые как у горного орла, искали самое подходящее место для переправы. Наконец он поднял руку – жест, знакомый