И слово было острее меча: Сказание о Тилекмате. Нурэлдик Касмамытов
об опасности или промолчать.
Горные реки коварны, как сама судьба – они могут долго течь спокойно и величаво, а потом вдруг взбеситься, словно табун диких лошадей, почуявших волка. В тот день река встретила караван ревом и пеной, будто древний дракон, охраняющий свои владения. Вода неслась между камней с такой яростью, словно хотела смыть сами горы, и брызги взлетали к небу, как искры от костра предков.
Кони входили в воду осторожно, чувствуя опасность каждой клеточкой своего тела. Их ноги скользили по камням, отполированным веками бурного течения, а мощные шеи вытягивались вперёд, борясь с напором воды. Животные фыркали и всхрапывали, их глаза расширялись от страха, но они шли вперёд, повинуясь воле своих хозяев и той древней верности, что связывает коня и человека с начала времён.
Для Айжаркын мир изменился в одно мгновение – так меняется горный пейзаж, когда его внезапно заволакивает туманом. Конь, тянувший её повозку, вдруг заржал – дико, отчаянно, как ржут лошади, почуявшие смерть. Его копыто соскользнуло с мокрого камня, и время словно остановилось, как останавливается сердце от внезапного испуга. Айжаркын почувствовала, как её тело отрывается от повозки, как ледяная вода хватает её своими жадными пальцами, а самое страшное – как бешик с её сокровищем, её единственным сыном, выскальзывает из рук, будто живое существо, рвущееся на свободу.
"Балам!" – её крик был не просто криком матери. В нём была вся боль мира, вся любовь, на какую способно человеческое сердце, вся мощь материнского отчаяния. Этот крик взлетел над рекой, отразился от скал и достиг самих небес, где обитают духи предков. Он пронзил шум воды, как пронзает молния грозовые тучи, и достиг ушей Бирназар бия.
Могущественный бий, услышав этот вопль, преобразился в одно мгновение. С его лица слетела маска невозмутимости, обнажив живого человека, способного чувствовать и страдать. Его конь, почуяв перемену в хозяине, развернулся так стремительно, словно сам превратился в водяной поток.
"Спасти женщину и новорожденного!" – голос Бирназар бия прогремел над рекой подобно грому в горах, и в этом голосе была такая сила, что даже река, казалось, на мгновение притихла. Его приказ был подобен камню, брошенному в воду, – от него пошли круги действий, мгновенных и решительных.
Джигиты бросались в воду без колебаний, как бросаются в бой, когда на кону честь и жизнь. Их тела рассекали бурлящий поток, их руки боролись с течением, их глаза искали в пенных валах то чёрную гриву коня, то белый войлок бешика. Река сопротивлялась яростно, как дикий зверь, пойманный в капкан, но люди были сильнее – их вела не просто воля к победе, а что-то большее, то, что заставляет человека превзойти самого себя.
Айжаркын боролась за жизнь – не за свою, за ту, что была дороже собственной. Её пальцы, побелевшие от напряжения, вцепились в мокрую гриву коня, но глаза неотрывно следили за бешиком, что мелькал среди волн как белая птица в грозовом небе. Её губы шептали молитвы – древние слова, что шептали в минуты