Последний Туарег. Альберто Васкес-Фигероа
мы никогда не можем знать, какие законы действуют в конкретном месте и какие начнут действовать через три километра.
– Поэтому в итоге получается действительно хаотичная ситуация… – вынужден был признать Гасель.
– Именно так. Мы, туареги, живем в непроходимых дебрях правил, которые к тому же меняются с каждым новым правительством в этих странах, а правительства здесь меняются слишком часто. В этой части мира перевороты случаются чаще, чем дожди, и те, кто вчера были демократами, завтра становятся фашистами или коммунистами.
Хассан сделал паузу, подняв обе руки ладонями вверх, как бы указывая на нерешаемость проблемы, и спросил:
– Что ты можешь сделать, когда перед тобой сто дорог, ведущих в сто разных мест? – Он подождал ответа, но, не дождавшись, заключил: – Выбрать единственную, которую знаешь: кодекс туарегов, который всегда был ясен: кто совершил проступок, тот должен за него ответить. После полувека осторожного молчания эббели снова загремели, и наши враги должны либо их услышать, либо умереть.
Гасель Мугтар хорошо знал, что когда-то, если благородные имажеган принимали трудное решение ударить по огромным барабанам, которые символизировали власть и позволяли созывать собрания, проводить суды и даже объявлять войны, каждый туарег, будь то мужчина, женщина или ребенок, имел лишь два выбора: немедленно откликнуться или спрятаться в самых отдаленных уголках ада.
Некоторые могли считать абсурдным обращаться к такой устаревшей системе в эпоху мобильных телефонов, но было очевидно, что даже жалкий уличный торговец мог получить доступ к такому телефону, и никто не обратил бы внимания на его слова. Только несколько имажеганов могли выносить смертные приговоры, ударяя по барабану.
Хотя одно дело – вынести приговор, и совсем другое – привести его в исполнение, особенно если осужденные скрываются в песках и камнях, территория которых вдвое превышает размеры Европы.
– Мы знаем, что это будет нелегкой задачей – наказать тех, кто нас не услышит, – добавил Хассан, будто читая его мысли. – Но выжить в самом засушливом месте планеты всегда было трудно, и только мы умеем видеть и слышать там, где никто другой этого не может. Там, куда не смогут добраться современные армии с их высокотехнологичным оружием, доберемся мы.
В этом он был прав, потому что в сердце Сахары ни одна машина не превзойдет инстинкты туарега, и ни один сверхсовременный спутник не обнаружит следов тихого бедуина на каменистой равнине.
Только у туарегов есть обширная сеть терпеливых пастухов, хитроумных охотников, отчаянных контрабандистов и неутомимых караванщиков, готовых подчиняться приказам, исходящим от эббеля.
– Они будут указывать, где скрываются виновные… – сказал ему Хассан перед уходом. – А ты просто уничтожай их.
Иншаллах!
Возразить было нечего, и никакие оправдания не имели силы, когда приказы поступали с такой высоты.
Гасель уже устранил двоих. Наблюдая, как метеоры вспыхивают из ниоткуда, завоевывают небо