Музыка в пустом доме. Яна Верзун
«Бригантина», «Василий», «Батя». Бабушка, крепко вцепившись в сумку, в которой она везла взятку для университета, тоже смотрела в окно – и улыбалась. Всю дорогу в самолете она рассказывала про свою командировку в Ленинград в девяносто каком-то, очереди, коммунистов, и теперь устала.
Остановились прямо напротив изогнутого моста через реку. Дом с какими-то чучелами над входом, красивый. Лифт узкий, громкий; ехали в два захода. Сначала папа с чемоданами, потом Аня с бабушкой. Квартира на четвертом этаже. Деревянная дверь до самого потолка. Шагнув в квартиру, Аня задрала голову и убедилась, что по телефону папа не врал: потолки у него дома как в музее. Папа проводил бабушку в гостиную и дал плед: у нее разболелись колени с дороги. Аня так и стояла в коридоре, не разуваясь.
– Если не устала, можем немного прогуляться, – предложил папа. – Только куртку захвати, может быть ветрено.
– Ты один живешь? – спросила Аня, расстегивая пузатый чемодан в поисках куртки. – Тут сколько комнат?
Папа открыл верхний ящик старого комода, который стоял в коридоре, положил туда свою шляпу и достал другую, коричневую.
– Один. Квартиру покупали родители, по комнате раз в пять лет – раньше это была коммуналка. Мы втроем прожили в комнатушке, где сейчас моя спальня, десять лет.
– А где сейчас твоя мама? – спросила Аня.
– Живет на соседней улице. Работает в театре, по санаториям катается. Бабушка очень занятая, но завтра придет встретиться с тобой.
На улице было ветрено. Куртку в августе Аня надевала первый раз в жизни. Папа застегнул ей воротник до самого горла. Кончики волос запутались в замок. Провозились, пока стояли на светофоре. Папа говорил как в кино. Выглядел так же. Из нагрудного кармана его шерстяного жакета выглядывал платок. Аня спрашивала про папину семью, про группу, в которой он играл, квартиру. Отвечал он с улыбкой, но смотрел куда-то вдаль, в Неву, в синеву, а иногда доставал платок и прикладывал к глазам. Ветер.
Бабушка, мама отца, действительно пришла следующим утром с пакетом теплых булочек со сливками внутри. Она оказалась высокой длинноногой блондинкой с короткой стрижкой и выпирающим животом. Глаза подведены синим карандашом, на блузке брошь-камея – называть ее бабушкой было даже неприлично. Не похожа она на бабушку, настоящую, которая должна хотя бы химию на волосах носить.
Все вместе они выпили три чайника чая с мятой, съели все булочки и обсудили погоду. Непонятно, что тут обсуждать? Потом новая бабушка стала рассказывать о балетных премьерах, которые они с Аней обязаны посетить, и о букинистических магазинах с золотыми томами Пушкина. Настоящая бабушка с химией засуетилась, принялась убирать со стола, вздыхать и уточнять, не опаздывают ли они на встречу с деканом факультета.
Они не опаздывали – наоборот, пришли пораньше. И хотя Аня набрала 98 баллов на ЕГЭ и выиграла конкурс рассказов, который гарантировал поступление на бюджет, бабушка волновалась и влажными руками сжимала конверт со взяткой. Вторая