Созерцатель. Виталий Фоменко
казался похожим на массивную, словно сбитую из цельного бруса, тумбу. Или черную шахматную ладью.
На ногах у него всегда – вне зависимости от сезона и одежды – были кроссовки. Стоптанные кроссовки, давно из белых ставших грязно-кремовыми, с высокими бортами, в которые он непременно заправлял полы костюмных или джинсовых штанов. Я запомнил его в те годы именно в них. Ему было начихать на то, как он выглядел в костюме, в галстуке и… кроссовках, а в дождливую или стылую погоду – что у него мокнут или замерзают в них ноги. Судя по всему, они мокли и замерзали не так сильно, чтобы обращать на это внимание. Тем более с точки зрения чужого мнения. Чужим мнением о себе он как-то не интересовался совсем. И был не привычен реагировать на замечания взрослых по поводу засаленных обшлагов пиджака, мятой рубашки или неловкого – хотя скорее нетипичного, казавшегося вызывающим, – поведения. В кругу же сверстников за какие-то неуместные грубые насмешки по поводу своей неформальности он, повторюсь, мог сразу дать в морду. Несмотря на количество противостоящих ему пересмешников. А его задирали нередко: как-то даже избили толпой местные доминантные самцы из физтеха – не понравился им гонор отличной от их стадной серости гордой белой вороны. Но и это не убедило Гошу отказаться от принципов быть таким, каким он родился.
В двухкомнатной квартире на последнем этаже пятиэтажного дома он жил с мамой. Как виделось, Гошу она родила в зрелом возрасте и производила впечатление молчаливой, уставшей женщины, вошедшей в осеннюю пору жизни. Маленькая и сухая, она не казалась матерью своего сына. Кто у него был отец – неизвестно. Но, судя по маме, именно он мог передать сыну ту кряжистость и странность, которые присутствовали в формах, характере и несозвучии с окружающим миром Гоши.
Во время дождей в его комнате с потолка капала вода, поэтому в непогоду сдвигался стол и вместо него на видном месте красовался пластмассовый таз. Никто ничего поделать с крышей не мог: сам Гоша туда лазал неоднократно, что-то залатывал. Но, видно, или крыша прохудилась настолько, что не поддавалась Гошиному ремонту, или там, на крыше, он больше посвящал себя разговорам с голубями, нежели работе, – так или иначе вода, спустя время, протекала снова. И на нее перестали обращать внимание. В самой комнате не было ничего примечательного, кроме стопок математических книг, сложенных прямо на полу и на письменном столе, старого дивана, на котором Гоша спал, шоколадного распашного шифоньера в углу и большого плаката на полстены справа от входа с огромным космическим шаттлом из будущего, рассекающего звездное пространство где-то в созвездии Волос Вероники.
– Пора нам валить с этого шарика. Равновесие гравитации и термоядерной энергии Солнца продержится еще 4,8 миллиардов лет. А потом всё – пипец! По расчетам некоторых ученых, конец света на Земле наступит еще раньше – через 3 миллиарда лет, когда гелий из ядра звезды начнет вытеснять водород из ее основной части. Это вызовет повышение давления и температуры Солнца, достаточных, чтобы сжечь жизнь