Вихорево гнездо. Женя Каптур
первым…
– И хвост с копытами на холодец отрезать не забудь, – тон у фейри был возмутительно спокоен и вкрадчив. – Мужик, кончай ты с прелюдиями, а? Сил нет. Седалище чешется, жуть!
– Зубоскаль на здоровье. Когда я приступлю – ты будешь рыдать.
– Ой, а то я по жизни мало рыдаю! Напугал козу баяном.
Гадко облизнулся Охотник, почто кот, налакавшийся хозяйских сливок, пальцем по острию лезвия провел и усмехнулся недобро:
– Любопытно, что же ты за тварь такая речистая? Много я вашей братии перебил, но экую скотину паскудную впервой вижу! Но иное волнует меня: как же тебя потрошить? Как лося? Знаешь, как их разделывают, а? Я расскажу. – Голос звучал натянуто и хрипло. Он вбивался в черепную коробку ржавым гвоздем. – Перво-наперво надобно перерезать зверю горло с тем, чтобы обескровить тушу и сохранить мясу хороший вкус. Подходишь со спины, ухватываешься одной рукой за рога, а второй быстрым точным движением, раз! – Серебряный росчерк скосил головки маковых коробочек. Покатились те по примятой листве. – Но в каждом ремесле свои хитрости водятся: нельзя резать поперек горла – попортишь шкуру, не ровен час. А как быть? А вот, нож вонзают в место, где грудь переходит в шею, лезвие держат по направлению к сердцу и ведут вверх. Тут-то собраны все крупные сосуды, животное быстро истекает кровью…
Словоохотливый убийца – горе в семье. Когда люди усвоят, что нужно сперва прибить, а уж потом толкать речи за упокой? Нет, Юшке, конечно, грешно жаловаться, коль время со шкурой расставаться откладывается, да токмо баггейну и говорильни травницы хватало по самые рога, а тут этот – очередной со словесным поносом. Можно подумать, они к оборотню на исповедь приходят!
Многое Юшка могла стерпеть. Даже слишком многое. Но всему есть предел.
– Скажи-ка, а поголовное тугодумие – отличительная черта всей вашей охотничьей братии, или ты один эдакий говномес у давно сдохшей свиноматки уродился? – как бы между прочим справилась баггейн, которой ловчая сеть успела натереть места мягкие, а чужой треп порядком надоесть.
Охотник разразился дробным, шелестящим смехом, будто пригоршня пустых ракушек рассыпалась по полу. А после вмиг умолк и замер, неестественно выпрямившись. Одни побелевшие костяшки пальцев слегка подрагивали, крепко впившись в рукоять ножа.
– Вы, фейри, – паскудное племя. Лукавые и мстительные, склонные к…
– …злым шуткам, похищениям, бесчинствам с непотребствами. Коварные и подлые, нет нам доверия, миру будет лучше без нас и бла-бла-бла? – услужливо подсказала Юшка. Она давным-давно могла расписать беседу сию по нотам и исполнить обе партии.
– Верно! – запальчиво поддакнул Охотник и, опомнившись, с досады плюнул. Не прикрытое торжество в глазах нечисти казалось оскорбительным. Тварь откровенно над ним потешалась! – Я тебе ща, ёнда, второй рог обломаю, – выдохнул быком чернобородый.
– Ух, мохрех, какой страшный! Ой, поджилки затряслись, что твое пивное пузо! – глумливо передернула плечами баггейн. Она почти чувствовала вкус чужой злости у себя на языке. – Ты пришел в мой