Вихорево гнездо. Женя Каптур
мне, говна мешок!
– Оборотнюха! – то ли вопросил, то ли обличил Охотник. Такого поворота событий мужик явно не ожидал.
– «Оборотнюха» это девка по залету, ссанина ты безмозглая!
– Она баггейн, – зачем-то педантично поправил МакНулли.
– О, ну хоть один образованный труп сыскался!
– Спасибо! Погодите-ка, что?!
– Тьфу, а я говорил…
– Да-да, мы подонки и выродки, ты безусловно прав! – рассеянно, как заправский лицедей, отозвалась оборотень. – Мужик, ты нудный, что трындец!
– Нужно было сразу башку тебе прострелить!
– Да ла-а-адно! Умная мысля приходит опосля?
Нервно переступил Людвиг с ноги на ногу. Далеко не глупым парнем он был и разумел, что перемелют его, аки зернышко, попавшее в мельничьи жернова, и даже не заметят. Помыслил было МакНулли упасть малодушно в обморок, но мигом отбросил идею сию соблазнительную. Быть может, ему по силам еще что-нибудь сделать?
– Кажется, дело патовое. А давайте-ка разойдемся с миром? – робко предложил Людвиг, загодя не чая успех. – Или я воспользуюсь минувшим советом и свалю. Скажем, вон туда, в кусты…
– Стоять, тру́сдар52, – в голосе баггейна прозвучала и нежность, и сталь. Свободная от оружия рука до синяка сдавила Людвигу плечо, не позволив двинуться с места. —Мясному щиту слово не давали. Этот паплюх53 косорукий едино выстрелит, дык пущай об тебя, сопляка, дробь стопанет. Не все мне шкурку портить!
– Ой, нехорошо…
– Не робей! Иль не у тебя здесь на подвиги свербело? Получи – распишись! Геройская, мать его, смерть! В лучших традициях!
– Справедливо…
– Знать не знаю, что за балаган вы тут учудили, а без трофейной головы сей заразы языкастой я не уйду, – внезапно заговорил Охотник, которому порядком надоело молча наблюдать за сим спектаклем. – Не серчай, парень, самому тошно признать, но тварь дело говорит. Я и так, и так выстрелю. Наивным дураком больше, наивным дураком меньше.
Решительно дуло ружья нацелилось Людвигу в грудь. И все, о чем мог молодец думать пред своим расстрелом, как мало в жизни ел. Нажрал бы себе брюхо, глядишь, и впрямь не прошла бы пуля на вылет. А нынче какие шансы?
– Понеслась коза по грядкам, – страдальчески простонала фейри, а после очень тихо и очень строго шепнула МакНулли в самое ухо, от чего у последнего по телу побежали мурашки: – По моей команде: лежишь и не отсвечиваешь, усек?
– Что?
– Атас!!!
Шаровой молнией пронзила боль бок и вспыхнула металлическим вкусом под языком, ровно за миг, прежде чем оглушительный выстрел в дребезги разбил лесную тишину. Взметнулись в небо перепуганные птицы. Недовольно зашумели кронами растревоженные деревья. Оборвала кукушка свой счет. Сколько та успела накуковать прожить Людвигу? Обсчиталась, как пить дать.
А вокруг широко разливался запах иссушенной осенью травы. Темной, злобой напитанной. Людвиг опускается в нее. Людвиг тонет во тьме. Мелькает белый саван. Отливают медью бойкие
Трусдар – ругательство.
Паплюх – ругательство.