Вихорево гнездо. Женя Каптур
бывалыми моряками, сделаетесь и, пожалуйте, бранитесь тюлькиными письками сколько душе угодно! А доколе молоко на губах не обсохло, будьте добры, следите за языком. Ух, как горели оттянутые уши у тех, кто осмелился нарушить матушкин наказ!
Не сделался Людвиг на своем веку морским волком, ажно справедливости ради мыслил, что и злословить ему не пристало. Да и кого матом крыть, ежели житие у него довольно одинокое? Себя же он и молча умел ненавидеть.
«Да чтоб тебе икалось!», – были последние мысли МакНулли, прежде чем ветка под ним затрещала, и он с криком позорным ухнул вниз. За считанные секунды падения пронесся свет белый пред очами, а после разом оборвался темнотой, ворохом веток, сети и чьего-то теплого и брыкающегося тела.
Приземлился Людвиг прямиком на фейри. Пусть соображал молодец в сей час туго, а возблагодарить Богов не запамятовал. Отвели Боги от него участь скорбную – напоротым быть на серп острый рога твари. Зато другой беды не миновать никак было.
– Ну-ка, слез с меня живо, лось стопудовый! – срывающимся на хрип голосом проголосила фейри, брыкаясь у МакНулли под спиной. – У меня ребра трещат, что твои поленья в огне! Откуда ты вообще, больной утырок, свалился на мой хребет?!
– Так то ваши ребра хрупнули? Ох, а я думал, мои. Прошу прощения!
– Проси пощады!
– Ее тоже прошу! Я просто добро хотел сделать…
В затылок Людвига ударило лающим смехом.
– Добро должно быть с головой! А ты чем думал, дундук? Звенящими на ветру яйцами?!
Залился молодец румянцем, одеяние задравшееся спешно одернул. Людвиг МакНулли не слыл хранителем народных традиций. Предпочитал парень носить под килтом исподнее, а не одно достоинство голое. Как ни крути, а так дык и правда теплее! Срамно признать, было дело, случалось Людвигу удирать с задницей голой от выпи, что килт его на лоскуты изодрала. Больно стегала крапива по ягодицам нагим, а, впрочем, на пользу то вышло – быстро-быстро бежал Людвиг. Но как опосля невмоготу сидеть-то было!
– Право, я не вполне уверен, что ими можно думать… – Понимал МакНулли, что лопочет ерунду несусветную. А попробуйте-ка сами беседу непринужденную с фейри озленной вести! Затруднительно, знаете ли! – Признаю, идея оказалась плохая.
– Плохая идея – ссать против ветра! А это полный зашквар!
– ЧТО ЗА БЕСОВЩИНА ТУТ ТВОРИТСЯ?!
Взбелененный Охотник стоял в нескольких аршинах от разразившейся кутерьмы. Выглядел тот поистине жутко, озираясь из стороны в сторону стеклянными безумными глазами. Охотнику свезло, куда больше фейри. Не угодил он под снаряд тяжелый в лице Людвига – отскочил. Вдобавок и нож на ружье сменить успел.
– Оссподи, что же ты, летун, на него не грохнулся, а? Вот это было бы доброе дело!
Вылезла наконец фейри из-под МакНулли. Вскосмаченная и дюже злющая. На заднюю ногу тварь приметно ковыляла. Свихнула? Сломала? Ей, поди, не убежать теперь! И все из-за него! Опять из-за него.
Рассудив здраво, что на сегодня источник его глупостей не