Наследство Монсуара. Владимир Евгеньевич Лазовик
про "дорожную пыль и бензиновый рай".
Бруг толкнул дверь. Внутри, развалившись на стуле и закинув ноги на стол, сидел его сменщик – Митч, тощий мужичок с небритой физиономией и вечно затуманенным взглядом.
– О, Бруг! – протянул Митч, не меняя позы. – Я уж думал, ты сегодня не придешь. Решил, что ты окончательно спился и валяешься где-нибудь под забором.
– Заткнись, Митч, – проворчал Бруг, опускаясь на второй стул, который жалобно скрипнул под его весом. – Голова трещит.
– А ты не пей, – хмыкнул Митч. – Хотя… кому я говорю. Ты же без этого дерьма жить не можешь.
– Твое какое дело? – огрызнулся Бруг.
– Да никакого, – пожал плечами Митч. – Просто констатирую факт. Ты же знаешь, я люблю поговорить. Особенно с утра. Особенно… ни о чем.
Он замолчал, уставившись в потолок. Бруг достал сигарету, закурил.
– Ну и как тут? – спросил он, выпустив струйку дыма. – Спокойно?
– А где ж тут неспокойно? – усмехнулся Митч. – Тут даже крысы сдохли от скуки. Хотя… была одна история.
– Какая еще история? – без особого интереса спросил Бруг.
– Да тут… – Митч неопределенно махнул рукой. – Один хрен пытался вчера вечером угнать "Волгу". Ну, ту, ржавую, что стоит в углу.
– И что? – Бруг зевнул.
– Да ничего. Я ему говорю: "Ты куда, придурок? Она же не заведется!". А он мне: "Заведется! Я знаю, как!". Ну, я ему и говорю: "Ну, давай, покажи, как".
Митч замолчал, выжидающе глядя на Бруга.
– И? – не выдержал Бруг.
– И… ничего. Он полчаса ковырялся, ковырялся… Потом плюнул и ушел. Сказал, что я – козел, и что он еще вернется.
Митч захохотал. Бруг криво усмехнулся.
– Вот и вся история, – заключил Митч. – Скукотища, Бруг. Скукотища смертная.
– Да уж, – согласился Бруг. – Не то, что у нас в Монсуаре…
– А что у вас там, в Монсуаре? – заинтересовался Митч. – Глухари по улицам ходят?
– Глухари… – Бруг усмехнулся. – Было дело…
Он замолчал, вспомнив что-то. Статую глухаря на площади. Отца. Шкатулку…
– Ладно, – сказал он, поднимаясь со стула. – Пойду я… Дела.
– Какие у тебя дела, Бруг? – хмыкнул Митч. – Бухать пойдешь?
– Не твое дело, – буркнул Бруг и вышел из каморки.
Продолжаем. Бруг остается один и получает роковое письмо:
Митч, бормоча что-то себе под нос о "придурках, которые не умеют угонять машины", вышел из каморки, оставив Бруга наедине с его мыслями и запахом застоявшегося табачного дыма.
Бруг сел на стул, устало потер глаза. Голова все еще побаливала, но мысли стали чуть яснее. Он вспомнил, что по пути на стоянку заглянул в почтовый ящик своей многострадальной квартиры. Почта, как обычно, была нерадостной.
Он вытащил из кармана куртки смятый ворох бумаг. Счета за электричество, которое он не оплачивал уже несколько месяцев. Уведомления из банка о просроченных платежах по кредитам.