Большой Умахан. Дошамилевская эпоха Дагестана. Омар Султанов
рубящих ударов подряд, вращая мечом почти у самого тела салатавца. Но тот отражал их уверенно, ибо страха перед смертью во время боя он не испытывал совершенно. Хоть и мало было сил после заточения в подземелье, салатавца спасали мастерство и ловкость. Подставлять меч под разящий удар клинка очень опасно: может сил не хватить, и клинок достанет-таки голову или иную часть тела. Отбивать удары бекова нукера следовало ударами. Мастерство салатавца, привитое ему Шахбанилавом изнуряющими упражнениями, спасало сейчас узника от неминуемой смерти. Он отступал, отражая удары по кругу, как бы водя противника за собой и выжидая удачного момента для решающего броска вперед. Как ни странно, сытый, крупнотелый нукер устал гораздо быстрее узника и начал совершать не простительные для рубаки ошибки…
И вот он попался… Свой последний удар нанес он с большой отмашкой, не метясь, наугад. Было видно, как много сил он вложил в этот удар, от которого салатавец легко уклонился, позволяя противнику провалиться мимо себя. Нужное мгновение было выиграно – нукер сделал большой шаг, чтобы удержаться, и бок его при этом оказался совершенно незащищен. И салатавец вонзил в него полмеча, завершая поединок.
Нукер упал на арену замертво.
Полутысячная толпа зрителей оценила классическое мастерство калеки-воина и ликовала от восхищения.
– Ну, что ж, твой оборванец победил и на этот раз, – буркнул Шахбанилаву Пайзу-бек и, хохотнув, покинул арену поединков.
– Пусть знают в Поднебесной, что в стране Нуцалов перед законом все равны! – бросил воитель вслед беку.
Глава 5-я
Первая весна
В новом году поход на южные границы Аварии, простиравшиеся на многие версты по Кахетинской и Джаро-Белоканской долине, начался рано. Мухаммад-Нуцал вывел войско из Хунзаха, едва начал таять снег, и перешел перевал, рискуя попасть под снежную лавину.
С каждым днем солнце все сильнее припекало заснеженные вершины, и первая в жизни Большого Умахана зима зажурчала ручьями, защебетала звонкими трелями птичек, запахла подснежниками, ландышами и долгожданной, пробуждающейся от зимней спячки землей. Наступила весна.
Десятимесячный Умахан уже с трудом вмещался в свою инкрустированную драгоценными камнями люльку. Он уже легко выскакивал из рук его многочисленных нянек из числа родственниц и невольниц, делал удивительно торопливые и сильные шажки. Падая на четвереньки, толстенький, как медвежонок, малыш ползал по всему замку, пищал от восторга, завидя пробегающих мимо кошек или поющих за окном птиц. Казалось, ему было дело до всего, что являлось его младенческому, еще не отравленному превратностями судьбы взору. Для вооруженной стражи замка Умахан был настоящим бедствием. Он силился отобрать у них грозное оружие, столь популярное для всех придворных мира, – круто изогнутые по краям, большие, острые топоры-секиры. Но, конечно же, нянька Зулейха брала его на руки и уносила от стражи. Бывало, что десятимесячный престолонаследник, недовольный очередным запретом, царапал няньке