Исповедь «иностранного агента». Как я строил гражданское общество. Игорь Евгеньевич Кокарев
слиняли с командировочными в неизвестном направлении. Вадим хотел объявить всесоюзный розыск, да я отговорил: что с них взять? Свободные художники…
Только неприкаянная дочь кавказского князя Бэлла Дадеш сразит короткой телеграммой:
– Я твой солдат. Вылетаю. Встречай.
Да наша любимая учительница русского языка Ольга Андреевна, вечно на ножах с директором, решится оставить на старости лет Одессу ради новой жизни в диких степях. Видно, верила тем, кого воспитала. Но для Ольги Андреевны не найдется здесь работы, а Бэлла, попрежнему красивая и одинокая, найдет свою судьбу в Алма-Ате, не сумев связать ее со мной, увлеченным чем угодно, только не семейным счастьем.
На знаменитую в 60-х годах комсомольскую стройку под песни Пахмутовой съезжалась тем временем молодежь со всех концов страны. Никакие Битлз и Пресли не объединили бы этих ребят, не вдохновили бы так, как эти песни. Любила молодежь и бардовские песни, бродячее племя геологов и туристов, ходивших за туманами. Не было бы этих песен, не поехали бы в глухую казахскую степь из российских гнезд десятки тысяч беспокойных сердец. Так мне кажется. Великая духоподъемная сила, эти песни. От самых шахт Шпицбергена поднялись за ними добровольцы. Целина, БАМ, Каратау – вот адреса, по которым устремлялись романтики 60-х, не растерявшие веру в светлое будущее, готовые добровольно заменить собой заключенных, строивших Комсомольск и Беломор.
Привычно жили в палатках и вагончиках, не в уюте же счастье! А здесь все же тепло, без вертухаев с овчарками, общежития в пятиэтажках с горячей водой. Свет есть, даже туалет есть, правда, в коридоре. Кухня есть, пускай и общая. Водка в местном ларьке. Чего еще надо? Быть нужным стране – пронзительное чувство, часто заменяющее мятежные поиски смысла жизни. Причастность к общему делу как избранность, а избранность выше быта. Дружба выше любви. Дело поперед семьи. Будущее важней настоящего. Так я считал не смотря ни на что. Главное, руки приложить. И чтобы никто не мешал. Сейчас же, здесь, в общих чертах задача такая: сменить водку на книгу.
Пока обустраивался жить в комнате, выделенной в одном из рабочих общежитий под библиотеку (посылки с книгами уже были в дороге). Кровать с железной сеткой я выбросил, спал на полу на матрасе. Стол у окна, стул – рабочее место. Шкаф для книг, не для вещей. Их у меня не было. Горком комсомола тут же кооптировал уполномоченного ЦК нештатным вторым секретарем по идеологии. А местная власть в лице Горкома и дирекции комбината вниманием не баловали. Зачем им какой-то проверяющий с прямым выходом на ЦК? С первого взгляда было видно, что с социальной сферой здесь облом. Главное для начальства – производственные показатели и выполнение плана. А качество жилья, досуга и вообще жизни местное начальство интересовало мало. Я же был послан комсомолом переломить ситуацию. И сходу стал выбивать помещения под библиотеку, под изостудию, кино-фото лабораторию, зал для художественной самодеятельности,