Флердоранж – аромат траура. Татьяна Степанова
тучи, нависшие над дальним краем поля, пронзил яркий солнечный луч. Он был похож на золотую спицу, которой насквозь прокололи небо. Капли на траве и колосьях сразу вспыхнули всеми цветами радуги. Солнечный луч, казалось, вонзился в самую середину багровой лужи, разлившейся у ног троих людей, стоявших друг против друга. Катя внезапно почувствовала, как к горлу ее клубком подкатила тошнота.
– Здесь произошло убийство, – сказала она. – Вы что же, с утра пораньше явились сюда, чтобы с любопытством посмотреть на место, где человеку нанесли девяносто ударов ножом, выпустив из него всю кровь в эту вот лужу, что у вас под ногами?
– Милашка, а ты кто? – спросил Бранкович и обернулся к Трубникову: – Христофорыч, дорогой, это что еще за птица?
– Это коллега моя, из главка нашего прибыла – Екатерина Сергеевна. Капитан милиции, – невозмутимо сказал Трубников. – Вот место с ней осматриваем. А вы, Савва, что же, с дачи своей идете?
– С дачи, – Бранкович кивнул. – Удержаться не мог – свернул с дороги сюда. Да, темное дело, очень темное… А с Полиной, значит, так и не удалось до сих пор поговорить?
– Пока нет.
– Бедный маленький воробышек, – Бранкович покачал головой. – Такие приключения в брачную ночь… Ее ведь изнасиловали, да?
– Я, Савва Драгоевич, такой информацией не располагаю и вас, то есть тебя, убедительно прошу такие слухи пока тут у нас не распускать.
– Да что там слухи! Испортили девчонку, – Бранкович вспыхнул, как порох. – Ты любого здесь спроси – все об этом только и говорят. Я б на месте отца ее и суда никакого не стал ждать, сам бы нашел подонка, убийцу и кишки его грязные ему же в глотку бы и забил.
– А вы сами были на этой свадьбе? – спросила Катя.
– Конечно, был. Все были. А что такое?
– А во сколько вы застолье покинули, можно вас спросить?
– Под утро уже. Да там все пьяные были. Девушка, не знаю, как вас и называть-то теперь, господин полицейский или красавица моя, там нажрались все в доску под конец, понимаете? Вы когда-нибудь на свадьбах деревенских бывали? Я не то что времени счет за столом потерял, я вообще когда очухался, понятия не имел, кто я и где нахожусь – в Москве ли, в Белграде ли моем родном, в Баня-Луке ли, в аэропорту или на берегу Славянки нашей на русской даче моей.
– Екатерина Сергеевна, нам пора. Машину надо осмотреть да в морг заехать, – хмуро сказал Трубников. – Ну, и насчет главного решить, как и что… Савва, а ты?
– Ухожу, ухожу я, Христофорыч, не переживай, – Бранкович вскинул руки, точно сдавался в плен. – Я на реку шел купаться. Всего хорошего. Удачи в делах. Прощайте, капитан, птичка сердитая, – улыбнулся он Кате ослепительно и нахально. – И один совет на прощанье, чтобы вы вспоминали Савву Бранковича: чтобы вам тут ни рассказывали об этом месте, – он широким жестом обвел поле, – не верьте. Ничему не верьте. Крепче спать будете, девочка.
– Странный какой, – осторожно заметила Катя, когда они с участковым