Паломничество с оруженосцем. Тимофей Юргелов
распахнулась, и на пороге вырос не кто иной, как матрос-даос в белом халате. Случилось это пасмурным, душным днем, сразу после обеда.
– А вот и я! Хе-хе-хе! – объявил Гена, хехекая в рыжие усы. Он растопырил руки, в одной из которых был пластиковый пакет, и двинулся по проходу к Борисычу.
– Ты как нас нашел? – Радостно сел дигамбар в кровати.
– Сидхайка в город приехала… – Но тут Гена споткнулся о костыли Илизарова – и начал падать… Так как одна нога застряла в костыле, то он стал похож на летящего Меркурия, устремленного за тяжелым пакетом. Борисыч словно прочел что-то в его глазах – вывернулся и успел подхватить пакет снизу сантиметрах в десяти от пола, при этом раздался стеклянный звон. Геннадий повис на спинке, удерживая драгоценную ношу двумя пальцами. Так они и застыли, глядя друг на друга: висящий между кроватями Гена и Саня с задранной кверху здоровой ногой. Палату сковала оторопь, слышен был только стук чьих-то ненужных уже грузиков о ножку койки. Гена стряхнул костыль с ноги и заглянул в пакет.
– Фу-у, не разбилась… А то щас бы пошкандыбал в магазин – хоть у тебя на ноге эта банка привязана! – заорал Геннадий на аппарат Илизарова, продолжая осматривать пакет. – Ты чего костыли по проходу раскидал!
– А ты чего прешься – шары забычил!.. – ответил радостно аппарат Илизарова. У обитателей палаты сразу поднялось настроение: все поняли, чем чреват Генин визит.
Тут Гена увидел Андрея и замер. Он откинул голову и вытаращил глаза, чтобы подчеркнуть удивление.
– Сидхайка ничего не говорила, что вас обоих током долбануло. Вы вместе, что ли, на провода лазили? – спросил он у майора.
– Да нет, он – по-другому… – сказал Саня и коротко изложил историю Андрея.
– Меня там не было! – мотнул головой Геннадий. – Давайте стаканы́ доставайте, – у кого есть, закусь тащите. Ну, резче! Ты не пьешь, я знаю, – сказал он Андрею, обходя всех с бутылкой.
– Он тоже пожарник, – подсказал Борисыч, когда Гена наливал Коле.
– Да ты че! За это надо квакнуть…
Зинатула пил, откинувшись на конструкцию из шин и подушек, устроенную ему Геннадием, так как не мог запрокинуть голову из-за гипсового воротника. Митрич прочитал матерный тост, он тоже хранился в папке на отдельной бумажке. С Колей даос чокнулся за пожарное дело.
Вскоре Гена с Саней куда-то засобирались, с ними аппарат Илизарова, – Андрей остался без прогулки. Больше Борисыч в палату не вернулся – ни в тот день, ни на следующий. Илизаров сказал, что он, как был в пижаме, на костылях, так и «пошкандыбал» с Геной в сторону гастронома.
Через два дня по пути из гипсовой, где ему наложили постоянный гипс, Андрей встретил пожарника, которого везли из операционной. Николаю ампутировали по пояс ногу: санитар держал дрожащую короткую культяпку, обернутую сырыми, выпачканными в крови и гипсе бинтами, а Коля, приходя