«Ночные летописи» Геннадия Доброва. Книга 1. Геннадий Добров
решил, что тоже пойдёт пешком мерить Россию, узнавать жизнь и питаться этой жизнью, в смысле творчества. Он не приехал в школу после каникул (они из Джамбула были, из Казахстана), а пошёл куда-то, ходил где-то, у кого-то останавливался и в конце концов попал в психиатрическую больницу. Больше уже он в школе не учился. Знаю, что он потом устроился на работу, женился и стал членом Союза художников в Целинограде.
Ещё в школе Ваня делал чудесные пейзажи. Я помню, как мы в Коломенское поехали, сидели там на откосе. И он нарисовал акварелью просто изумительный пейзаж, тонкий такой, проникновенный. С этого бугра открывались дальние горизонты, церковь стояла, и он небо, уходящие дали – всё это сделал с прекрасными нежными переливами и оттенками. Замечательный был художник лирического склада.
Володя Кутновский (койка его стояла рядом с моей), конечно, очень выделялся среди ребят. Он любил, слегка покачиваясь, сидеть на стуле, ноги класть на стол, и так читал книгу. Читал, читал и вдруг по ходу чтения книги начинал хохотать. Я спрашиваю: Володь, что ты хохочешь? – Да ты посмотри, что они пишут… «японский командир отдаёт приказ своему солдату… два шага вперёд, опираясь на господин пулемёт». (Володя опять хохочет.) Что за выражение «опираясь на господин пулемёт»? (Он обладал очень острым умом, а в отношении меня был нежным другом.)
Рисование с натуры
Отец иногда приезжал по делам в Москву и приходил ко мне. Он смотрел мои рисунки и всегда одобрял. Ему нравилось, что я рисую в классическом таком реалистическом плане, и что мои рисунки висят на выставках на стенах в школе, и что их забирают в художественные фонды. И он всегда мне говорил, мол, молодец, всё хорошо. Но в чём я тут ходил, в какой одежде – он особого внимания не обращал, потому что и сам он ходил, можно сказать, не шикарно одетый, а что было, в том и ходил. Пальто его выглядело мятым, потрепанным, а ботинки скособочились. И я тут так же ходил, но он не обращал на это внимания. Лишь бы я рисовал, лишь бы у меня тут всё хорошо получалось в искусстве. А в чём я хожу, его даже не особо волновало.
Но Володе присылал деньги из дома отец. И он однажды говорит: Гена, пойдём в ГУМ, купим тебе калоши. – Я удивился:
Володь, зачем мне калоши? Да и самому тебе деньги нужны. – Нет, говорит, пойдём. (И вот мы пошли в ГУМ в обувной отдел.) Он говорит: меряй эти ботинки. (Я померил.) А теперь, говорит, калоши подбирай. (Я калоши подобрал.) Сколько стоит? – он спрашивает у продавца. Продавец говорит цену. Володя идёт, платит, возвращается и говорит мне: одевай и носи.
Это удивительно, как он заботился, чтобы ноги у меня не промокали и не мёрзли. Сам он хотя и жил в домашних условиях, но был сиротой. Мать умерла рано, отец женился на другой женщине, и у них родилась дочка. Это я узнал уже потом, когда Володя вдруг не приехал в школу к началу занятий. Мы все это горячо обсуждали, ждали его, думали, что приедет через неделю, через месяц, но прошло полгода, а он так и не приехал. Потом начались зимние каникулы. И когда я собрался ехать домой