Омертвение. Ярослав Толстов
побыть абсолютно честным мужчиной, – он смеется. – А ты думай, думай. Еще есть время, пока я не честен.
Я смотрю на него недовольно – я не люблю, когда Женька заводит раз-говор о том, чтобы облагородить наши отношения, а в последнее время он делает это довольно часто. И зачем ему это нужно? Страстной любви меж-ду нами нет, мы больше друзья и вместе нам просто хорошо и удобно. Может это и хорошо и долговечно, гораздо долговечней, чем когда все го-рит синим пламенем, и по мне – пусть все так и остается. Дело в том, что я ненавижу брак – ненавижу это понятие, ненавижу штампы в паспорте, не-навижу обручальные кольца, и иногда, когда мне в рабочих целях прихо-дится носить обручалку, то на безымянном пальце даже появляется аллер-гическая полоса, и дело тут не в качестве кольца – это психологическая ал-лергия. Такая вещь как брак испоганила мое детство.
Когда мне было пять лет, мои родители развелись, но разъезжаться не стали. Квартира была хорошая, трехкомнатная, на набережной, отец, как и большая часть мужского населения Волжанска, заядлый рыбак, не желал отказываться от такого удобного места жительства и от общества живуще-го в соседнем доме родного брата, мать не желала лишаться подруг и близ-кой дороги на работу, и обоим было жаль разменивать такую чудесную квартиру. Так что оба остались в ней, заняв по комнате, третья стала чем-то вроде склада, а я жила то у одного родителя, то у другого.
Спустя несколько месяцев отец привел в свою комнату подругу Елену, где они, по быстрому расписавшись, стали жить-поживать вместе. Мать не отстала от него – новый муж – крепкий, загорелый дядя Вася появился в ее комнате двумя неделями позже. Я по-прежнему жила то у одного роди-теля, то у другого, и дядя Вася давал мне подзатыльники и деньги, а Елена пыталась выучить испанскому языку.
Когда мне исполнилось шесть с половиной, дядя Вася изменил маме с Еленой, дома состоялся большой скандал, и вскоре все снова развелись. Но остались в квартире. Мое семилетие ознаменовалось появлением шофера Егора Сергеевича и язвительной худющей тети Вики. Тетя Вика стала но-вой женой папы, Егор Сергеевич разделил семейный очаг с Еленой. Тетя Вика учила меня хорошим манерам, Егор Сергеевич пытался сделать из меня помощника в своем гараже.
Эти семейные корабли благополучно сели на мель уже через пару меся-цев. Все начали изменять друг другу с друг другом сплошь и рядом. Мама еще раз вышла замуж за папу, но их брак длился от силы неделю. Разво-диться они уже не стали, и, в конце концов, все плюнули на официальные отношения и стали жить одной большой счастливой семьей, в которой для меня уже не было места. Никто уже меня ничему не учил, обо мне вспоми-нали раз или два в неделю, и тогда вся дружная семья скопом набрасыва-лась на меня с изъявлениями любви. Через двадцать минут она снова обо мне забывала. По сути дела растил меня двоюродный брат Венька, а после его нелепой и страшной смерти моим воспитанием занялся его друг Лень-ка Максимов, и это человек, которого я уважаю и люблю больше всех на свете –