Ведьмы. Запретная магия. Луиза Морган
глубину. Ей было интересно, не притворялась ли ее тезка, что что-то в нем видит. Она бы так и поступила, если бы это было необходимо.
Но она не знала бабушку Урсулу. Наверное, она не была способна на притворство.
Единственное, в чем Урсула была абсолютно уверена, так это в том, что бабушка не была ведьмой. Так же, как и остальные – эти старые помешанные женщины – не были ведьмами. Она понимала, что им пришлось пережить сложные времена. Она ощущала их потребность держаться за свою историю. Она уважала их желание сохранять свои традиции.
Но она была современной девочкой, практичной. Она не верила в сказки. Она не верила тому, о чем говорил священник на литургии: что хлеб превращается в плоть, вино – в кровь, дети рождаются в грехе, убийцам дарят прощение. Она презирала идею о непорочном зачатии. Она брала своих коз, чтобы их покрыл соседский козел, поэтому знала, как происходит зачатие.
Эта дикая история о ведьмах и магии была сказкой. Детальной и красочной, драматичной и мистической. Видимо, она казалась убедительной матери и остальным женщинам.
Только Урсула не верила ни единому ее слову.
3
Один из дядей ушел из жизни весной. Другие два мгновенно последовали за ним, словно их жизни были неразрывно связаны или как будто они знали, что не выдержали бы еще одно лето с его тяжелой работой. После того как похоронили Клода, тетя Луизетт сказала:
– Отныне в доме остались лишь пожилые женщины. Нам нужно быть осторожнее. Они будут наблюдать за нами.
Остальные со вздохом кивнули. Урсула возразила:
– В графстве проживает еще много старух, вдов и старых дев. И они ни о чем не переживают.
– Но они не цыгане, – заметила Луизетт, и все снова смиренно закивали.
Урсула поджала губы. Она не ощущала никакой опасности. Ей казалось, что жители Марасиона относятся к ней как прежде. Если кое-кто из них завидовал ей или священник в Сент-Хилари пристально смотрел на нее, это решительно ничего не означало. Ее тетушки были, возможно, суеверны и полны страха, однако она не видела нужды вести себя так же.
Год неумолимо близился к концу, как это было всегда. Наступил саббат Ламмас, знаменуя собой начало поры сбора урожая. Урсула поднялась на холм с матерью и тетушками и молчаливо наблюдала за ритуалом. Всю ночь она ощущала на себе взгляды матери, как и на следующее утро, но Нанетт и слова не проронила, пока Урсула не взяла ботинки, чтобы отнести их на крыльцо. Вечерний бриз был наполнен ароматами вереска, дрока и моря. Урсула остановилась на мгновение, чтобы насладиться благоуханием осени и взглянуть на бушующие серые волны за утесом.
– Урсула… – пробормотала Нанетт. Она оглянулась через плечо, дабы убедиться, что тетушек нет поблизости. – Послушай меня.
– Да, маман?
– Говори по-английски.
– Хорошо, но они подумают, что мы что-то утаиваем, если услышат нас.
– Это меня не волнует.
– Тогда в чем же дело?
– Я должна предупредить тебя, Урсула. Я знаю, что ты не