История исторической науки России (дореволюционный период): учебник для бакалавров. М. Ю. Лачаева
польской историографии Я. Длугош, выпускник Краковского университета М. Меховский (1457–1523), австрийский дипломат С. Герберштейн (1486–1566), немецкий и польский историк и дипломат Р. Гейденштейн (1553–1620). Также русские летописи использовали и опосредованно, т. е. через труды других авторов, которые работали с летописями: французский историк Ж. О. де Ту (1553–1617), английский поэт Д. Мильтон (1608–1674).
«Значение этого явления трудно переоценить. Летописи были не только источниками европейской историографии, использование которых способствовало знакомству со странами Восточной
Европы; они внесли определенный вклад в развитие и взаимодействие письменных культур европейских народов», – сделал вывод, специально изучивший проблему современный автор[198]. Летописи внесли свой вклад в развитие европейской историографии и связи национальных ветвей исторической науки: польской, немецкой, французской, английской.
Одним из первых в Восточной Европе Я. Длугош составил историю славянских стран на общем фоне «всемирной истории». Западная Европа обязана ему подробными сведениями о духовной культуре и истории славянских государств, в том числе и Руси. «Историю» Длугоша, которая писалась в 1460—1480-е гг., использовали, высоко ее ценившие польские историки: М. Меховский, М. Стрыйковский, М. Бельский. Сведения о Руси в книгах и переписке Эразма Роттердамского и Ульриха фон Гуттена, карты Меркатора могли появиться только в результате создания Длугошем своей «Истории»[199].
Структура рассказа Длугоша о ранней истории Руси близка структуре сообщений «Повести временных лет». Некоторые известия ПВЛ Длугошем сокращались, объединялись и комбинировались. В результате отдельные рассказы представляют весьма сложные компиляции. Пересказывая события, автор как бы их аннотировал. Такой прием иногда использовался для драматизации в рассказе о последующих событиях. Авторское редактирование русской летописи предопределило особенности известий у Длугоша (об убийстве Аскольда и Дира и др.).
Сокращая при изложении заимствованные в русских летописях известия, в отдельных случаях Длугош брал из летописей лишь основную схему, канву рассказа. Однако в целом, польского автора отличала добросовестность при работе с источниками.
Исследовавший этот вопрос Ю. А. Лимонов, высказал соображение, что Длугош пересказал (почти перевел) текст «Повести временных лет»[200]. В ряде случаев (например, принятие христианства Владимиром) текст Длугоша является «почти буквальным переводом» ПВЛ. Польский автор придерживается корсунской версии крещения Владимира. Сведения из русских летописей Длугош дополнял информаций, почерпнутых им в польских, реже венгерских хрониках. Хронология Длугоша в большинстве случаев совпадает с русскими летописями.
М. Меховский испытал серьезное влияние со стороны своего старшего современника Я. Длугоша, с которым познакомился во второй половине 1470-х гг. Благоговейную память о нем Меховский пронес через всю