Дар прощения. Ксения Пашкова
на нем раздражение. В своей тревоге за меня Марк – копия моих родителей.
– Не обязательно прыгать. Можно полетать, прицепленной к катеру.
– А если трос оборвется?
– Ладно, я поняла. Закроем тему.
Он прижимает меня к себе одной рукой, и я не сопротивляюсь.
– Если не я, то кто остановит тебя от всяких опасных задумок, а? – спрашивает Марк и целует меня в щеку.
Я улыбаюсь и ничего не отвечаю, потому что уже давно усвоила: забота – это не то, на что стоит обижаться. Хуже, когда нет ни малейшего ее проявления. На чем еще могут строиться человеческие отношения, если не на желании защитить друг друга?
В кармане начинает вибрировать телефон.
– Наверно, мама, – говорю я, пока тянусь за мобильником.
Звонит Анжелика.
– Алло.
На том конце слышатся громкие всхлипы. Кажется, подруге не хватает воздуха.
– Лика? Что такое?
– Брату стало хуже, его увезли в больницу. Можешь приехать? Я одна дома и… Я не знаю, чем заняться, как отвлечь себя. Прости… – она снова начинает плакать.
– Я приеду. До встречи.
Услышав последние слова, взгляд Марка становится вопрошающим.
– Мне нужно к Анжелике.
На его лице появляется страдальческое выражение.
– Но это же на другом конце города.
– И что?
– Уже поздно.
– Я останусь у нее на ночь.
– Ладно. Отвезу тебя.
Через сорок минут я уже стучу в дом подруги. Когда она открывает дверь и видит меня, то снова начинает плакать.
– Иди сюда, – я приглашаю ее в свои объятия, широко расставив руки, и она тут же оказывается в них.
Анжелика, вообще-то, самая сильная из всех, кого я знаю. А когда плачут сильные люди, становится страшно. Всегда стойкая и невозмутимая, сейчас, подруга буквально рассыпается на моих глазах. Она раскрывает мне самые страшные свои опасения, все тревоги, что не дают спокойно спать. Ей кажется, что наступит момент, когда все рухнет, и она постоянно находится в ожидании этого самого дня.
Ее брат заболел три года назад. Когда Анжелика рассказала нам о том, что у него диагностировали рак, то даже не уточнила какой именно. «Просто рак, который пожирает моего брата» – сказала она тогда, отбив всякое желание задавать какие-то еще вопросы. Но сейчас, сквозь слезы, подруга описывает последние три года, впервые говоря о том, как все это время чувствовала себя именно она.
– Тебе нужно поспать, – говорю я Анжелике, когда она заканчивает говорить.
– Ты останешься со мной?
– Конечно. Я позвонила маме еще по пути сюда.
Она улыбается, и это не может не радовать меня. Это все еще моя Анжелика, сильная и непоколебимая. Я глажу ее по голове, пока она не засыпает.
– Спи, медвежонок, – шепчу я, аккуратно перекладывая ее голову на подушку и накрывая одеялом.
Тополиный пух
Так уж вышло, что Анна работает в поликлинике неподалеку от моего дома. Хотела бы