По ту сторону меня. Вита Моррис
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
Шум стучащих колёс вагона радикально мешал девушке сосредоточиться на строчках, которые всё сильнее дробились сначала на отдельные разрозненные слова, а позже и вовсе на буквы и знаки в её туманном сознании. Завидев номер страницы – семнадцатый, Васильева вдруг осознала, что не помнит не просто сюжета книги, а даже её названия. Плюнув на всё, она откинула печатное произведение куда-то в сторону. Мысли её тогда были забиты вовсе иным. Робость или животный страх перед неизвестным, ожидание чего-то нехорошего или же ужасного… не шёл из головы и разговор с Морозовым. Людям свойственно снова и снова прокручивать детали давно завершенных или так и не случившихся бесед, старых или предстоящих: осмысливать их, понимать, что можно было сказать покрепче или же готовить предстоящую речь. Васильева едва могла вспомнить времена, когда она жалела о своих поступках, но не сегодня. Странное, прежде незнакомое чувство овладевало ею, приводя в тяжелую задумчивость, чувства тревоги и волнения не давали покоя. Она, человек, который с лёгкостью мог похвастаться полным самосознанием, вдруг осознала, что что-то упускает. А она ненавидела что-то упускать. Старый знакомый не стоил тех эмоциональных волнений… или же стоил прощения и понимания? Неважно, ведь разговор давно ушёл, и что бы ни оказалось наиболее справедливым – поступила журналистка, по её же непоколебимому мнению, нерационально.
Впрочем, рассуждения Васильевой, как уже ранее повелось, были прерваны. Дорога на тот момент длилась порядка несколько часов, однако всё то время соседние места в купе её пустовали. Разбитая дверка легонько дернулась, а после едва не слетела с петель. В проходе показался мужчина преклонного возраста, давно дедушка – одним словом. Убитые замшевые брюки и таксистская шапка указывали на то, что человек он был простой, без заморочек. Марта помогла ему с вещами: огромный черный чемодан, весь потрескавшийся, он побывал явно не в одной поездке. После того, как сумка оказалась под сиденьем, мужчина натружено выдохнул, отблагодарив девушку покорным кивком.
– Ах, совсем выдохся с этими… авось подохну скоро, да даст Бог, не придётся больше гоняться, – как-то неуверенно махнув потрясывающейся рукой, он плюхнулся на мягкое сиденье, поникнув лысеющей головой.
– Что же вы так говорите… часто ездите в поезде? – журналистка была не против разговора с попутчиком: ей хотелось отвлечься, да и, подобно опытному специалисту, она взяла в привычку искать новую информацию всегда и везде.
– Да, внучка, к детям гоняюсь всё… тудымы—сюдымы, – мужчина принялся забавно рисовать пальцами прямо по воздуху, вероятно, пути своего перемещения, – осточертели так городишки эти, Москва, ишь город, бесы одни кругом. То-то раньше как хорошо было… в родном посёлке живи и радуйся, ничего не нужно, а сейчас все едут и едут куда не следует. Да и туда бесы эти проклятые добрались уже.
– Откуда будете,