Уходить будем небом. Татьяна Свичкарь
старалась впихнуть матери хотя бы часть заработанного, а тётя Катя не брала ни копейки, умудряясь, на свой крохотный заработок худо-бедно, но прокормить обеих.
– Не пришла, – сказала Наташа, соседка с верхнего этажа, – Я уж говорю, может, мальчик у нее нарисовался, у мальчика осталась ночевать? Они же все сейчас так – гражданским браком. А Катерина вон воет четвёртый час. Я думаю – «скорую» вызывать придётся. У нее давление уже под двести. В милицию звонили – там говорят, подождите до утра.
Мы, как на «вдовьем пароходе» тут были, в нашем подъезде. Все друг друга знали. Или ты вырастил кого-то, или кто-то вырастил тебя. Невозможно было отпереть свою дверь, войти и закрыть её за собой, отгораживаясь от тёти Катиного воя. Хотя я слышала, как дома уже подскуливает и перебирает лапами Блоха. Я вздохнула – и шагнула в тети Катину квартиру, а Наташа удовлетворённо закрыла за мной дверь – вот, ещё одну свидетельницу привела.
Тетя Катя лежала грудью на столе и рыдала.
– Г-где она может быть….
Насчёт «скорой» Наташа была права. Когда у человека дрожат руки, подбородок и всё что можно, нужно делать укол, чтобы не кончилось чем-то плохим.
В комнате толпились соседки. Даже Кукушкина была здесь, с верхнего, четвёртого этажа. Она листала потрёпанную записную книжку.
– А вот какая-то Лариса ещё… А это кто? Может, ей позвонить?
Но, видимо, у тёти Кати уже рухнули все надежды, потому что она рыдала, не поднимая головы.
Несколько минут я стояла молча, неприкаянной незваной гостьей. А потом услышала стук в окно. Стучала Юлька. Это она, поднимаясь на носки, старалась заглянуть в форточку. Её шапочка, её бордовый шарф. Юлька стучала, но никто не поворачивал головы.
Я недоумевающе оглянулась вокруг, потом выскочила из квартиры, скатилась по лестнице.
Юлька, стоявшая под окном своей квартиры, шагнула мне навстречу.
– Ты чего не заходишь? – рявкнула я, – Мать сейчас концы отдаст!
– Я не могу, – растерянно и беспомощно сказала Юлька, – Я открываю дверь, а она не открывается. Я стучу, а меня не слышат…
Я внимательнее всмотрелась в нее, и мне стало жутко. Это как фантастический фильм. Голография. Юлька стояла передо мной, я видела большую ссадину на её правой щеке. А сквозь Юльку просвечивал куст сирени, растущий у подъезда. И сугроб из которого он сейчас торчал.
Этого не могло было быть, но это было.
– Что с тобой случилось? – одними губами спросила я.
Улица, на которой стояло кафе, где Юлька подрабатывала, шла вдоль леса. Та пьяная компания, которую они никак не могли выпроводить за дверь… Эти три мордоворота дождались Юльку… и в двухстах метрах от кафе окружили её как волки.
– Цыпа-цыпа-цыпа,… Ну, куда пойдём…
– А тут и лесок рядом…
– В леске холодно…
– Да ладно! У нас вот девочка горячая, – тот, что стоял сзади, неожиданно затянул на Юлькиной