Рехан. Цена предательства. Евгений Кенин
выше их всех. А мне так хотелось, чтобы, уезжая, ты оставил свое сердце со мной. А лучше бы сам остался, весь. Мой с потрохами… Очень смешно, правда? Я знаю, ты не обидишься.
Но ты уехал, и мне просто хочется верить в чудо. Что настанет однажды время, в котором не будет проблем. Улыбка озарит мое лицо, и пусть хоть на каплю добра станет больше в этом темном мире. Любовь не уйдет, не улетит, не испарится. Я буду ощущать ее сладкое дыхание. Ты будешь этим дыханием, здесь… рядом… со мной… В твоих объятиях, уставшая от ласк и страсти, я усну, уткнувшись носом в твое теплое плечо. Обнимая мои хрупкие плечи, ты подумаешь, о том, что тебе никто не нужен в целом мире, кроме этой маленькой беззащитной женщины. И забудешься счастливым сном. И даже во сне мы будем улыбаться друг другу. И утром, едва пробудившись, я буду теребить твой ежик на голове, целовать в ухо, наслаждаясь тем, как ты морщишься от щекотки и прячешься в подушку, кутаться в твои руки. И так вместе все утро… всю жизнь… вечность… двое хорошеньких ребятишек подарит нам эта любовь. Мальчик – похожий на тебя, и девочка – похожая на меня. Будут радовать нас и окружающих. И счастье будет везде. На кухне, где я буду готовить обед… На улице, где мы будем гулять. В мире – где мы будем жить… Ты только приди ко мне. Приди живой…
Пока, мой ласковый.
Твоя…
***
Яркий свет бил в закрытые глаза, не ослепляя. Пашка довольно зажмурился и блаженно потянулся.
– Хорошо-то как! – не смог сдержать радостного восклицания.
– По-моему, ты чего-то не понимаешь.
Произнесенные сухим тоном слова заставили его обернуться.
– А?.. Чего? – перестав потягиваться, глупо спросил он.
Иванка стояла у дерева, слегка оперевшись спиной о большую ветку, на которой, помниться, в прошлый раз сидела. Спокойное лицо смотрело на Пашку несколько осуждающе.
– Чего такого-то?
– Сам посмотри, – поджала губы Иванка.
Перед Пашкиным мысленным взором начали проноситься камни, ветки, какая-то чахлая трава, увеличенная в несколько раз. Сначала он и не понял, что это за процесс и как он происходит. Потом начало просыпаться понимание, и еще чуть позже он сам смог настроить картинку. И догадался наконец, что все это ни что иное, как его, Пашку, совершенно окровавленного, тащат за цепи, так и прикованные кандалами к ногам. Посмотрел на себя со стороны – исхудавшее бесчувственное тело, одетое в порванный, грязный камуфляж, прожженный во многих местах, насквозь пропитанный потом, кровью, и собранной по дороге росой с не успевшей окончательно высохнуть в густой зеленке с утра травы. Тело безжалостно тянут, словно бревно, отчего голова безвольно мотается из стороны в сторону, стукаясь о землю и камни, встречающиеся на пути. Руки закинуты за голову и волочатся вслед за телом, как будто какие-то придатки с выращенными на запястьях цепями. Чтобы цепи не затрудняли движение, их нес тот самый молодой боевик, что целился