Куда уходит детство. Николай Шмагин
нахохлившись, сидел на диване в передней и скучал.
– Воображала, – адресуя это определение взглядом в потолок, он прислушался: в сенях стучал молотком дед, недовольно хрюкал поросёнок, и Ванька от нечего делать включил радио:
«В горком партии поступило ещё сто заявлений от рабочих с просьбой послать их на работу в колхозы республики…» – вещал репродуктор, заинтересовав бабушку, выглянувшую из кухни.
«Повысился жизненный уровень трудящихся. Товарооборот за последние пять лет увеличился вдвое…» – голос диктора зазвенел от гордости, а бабушка заторопилась к иконам, чиркая спичками:
– Запамятовала, прости хосподи, – колеблющийся огонёк лампадки осветил сумрачные лики святых в красном углу.
«Отвечая на призыв партии, многие наши земляки выехали на освоение целинных и залежных земель Казахстана и Сибири. Их доблестный труд помог стране…» — ахнув дверью так, что зазвенела посуда на полках, вошёл радостный, возбуждённый дед.
– Мать, Борьку в сарай пора переводить, работать мешает. А у меня заказ срочный, рамы оконные, двери. Проживём, едрёна корень.
«Вьётся дорога длинная, здравствуй, земля целинная, здравствуй, простор широкий, весну и молодость встречай свою!..» – оглушительно громко запел репродуктор, регулируемый чуткой Ванькиной рукой.
– А ну выключи немедля! – взбеленилась бабушка, – не видишь, лампада горит? Праздник божий, а он радиво слушать уселся.
– Вот уеду от вас на целину, будете знать, – обиженно прогундосил Ванька в наступившей тишине и, сделав рожу, показал иконам язык в отместку, словно живым.
– И так день-деньской по хозяйству мотаешься, – жаловалась бабушка деду, – а тут ещё это радиво: наговорят с три короба, а придёшь в магазин, хоть шаром покати, одна водка.
– В ней самые витамины и есть, – хохотнул дед, покуривая у печи.
– Кому што, – вздохнула укоризненно бабушка, – к пасхе готовиться надо. Она выглянула в окно и прислушалась:
– Лёд-то никак опять встал.
– Завтра тронется, – уверил её дед, прокашливаясь, – спиной чую, разболелась, проклятая.
– Раньше, бывало, рано на пасху вставали, – бабушке приятно вспоминать прошлое. – Христосоваться по домам бегали, дружно жили, а теперь? Вон соседи-то новые, уж больно горды, даже не здоровкаются. Идут себе и мимо глядят, не замечают будто.
– Гусь свинье не товарищ.
– Дед, расскажи про разинские пещеры, – Ванька уже рядом с дедом, – или про войну, ну расскажи. Не молчи.
– Ты ж на целину собрался, – усмехается дед, – аль раздумал? Помнишь, мать, как бомбили нас, когда десант у военного завода сбросили? Намяли им тогда бока наши НКВДэшники…
– Завтра на базар с утра, полы помыть надо, стряпаться, работы у тебя полно. Дел невпроворот, а он как маненький, – сокрушалась о своём бабушка.
– Бабаня, не мешай нам. Рассказывай, дедуля!
– Сбросили парашютистов у реки, в поле, враз около пещер тех разинских, а оттуда до завода рукой подать… – Ванька