Казначеи революции смыслов: от Мецената до братьев Третьяковых. Из цикла «Истории бессмертное движенье». Юрий Ладохин
2. «… где Назо и Вергилий пели, // вещал Гораций» (филантропы античности)
2.1. Трепетные ловцы смыслов: Иосиф Бродский – один из самых удачливых из них
В начале первой главы этой книги шла речь о выпестованных воображением М. Павича ловцах снов. Но нас больше, пожалуй, интересуют охотники другого рода – ловцы смыслов и новаций: ученые, изобретатели, философы, люди искусства и литературы, а также их добросердечные покровители. Думается, восхищение результатами этого промысла интеллектуально-эстетического оттенка может быть разным: от «Мадонны в скалах» Леонардо – одно, теории относительности Энштейна – другое, «Бесед и суждений» Конфуция – третье. Но есть, пожалуй, особый тип охотников за смыслами, которые так виртуозно расставляют свои хитроумные силки, что своевольные и сладкоголосые птицы смыслов попадают в них не с обреченностью жертвы, а с волнением и воодушевлением обладательниц меццо-сопрано, впервые попавших на прославленную сцену La Scala.
Имена у этих артистичных егерей могут быть самыми разнообразными: от сказителей и менестрелей до трубадуров и миннезингеров, но суть одна – поэты. Люди, которые играючи схватывают суть явления и виртуозно отделяют зерна от плевел. Люди, которым свойственно, находясь в острожной кристаллической решетке ямба и хорея, вдруг нахально выпорхнуть на свободу, да так, что у читателя при виде необъятной дали непредвиденно закружится голова. Люди, позаимствовавшие, похоже, у циркачей магическое сальто-мортале импровизации, могут, будто шутя, сжать графитный массив пространных суждений до алмазного блеска четырех филигранных строк.
Ну, хотя бы, например, таких – о математической формуле людского одиночества:
У всего есть предел: в том числе, у печали.
Взгляд застревает в окне, точно лист – в ограде.
Можно налить воды. Позвенеть ключами.
Одиночество есть человек в квадрате
Или других – о философски ориентированных видах атмосферных явлений:
Облако в новой жизни лучше, чем солнце. Дождь,
будучи непрерывен – вроде самопознанья.
В свою очередь, поезд, которого ты не ждешь
на перроне в плаще, приходит без опозданья
То же самопознание может подтолкнуть пиита к подведению промежуточных итогов своей жизни, с одной стороны окрашенных охрой горечи, с другой, и в этом главная, пожалуй, неожиданность – лазоревым цветом надежды и признательности:
Что сказать мне о жизни? Что оказалось длинной.
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
из него раздаваться будет лишь благодарность