Поле жизни. Маргарита Гребенникова
ты ведь красавица. Эх, кабы тебе да другую жизнь!
Валя не раз предлагала:
– Пойдём к мамке на скотный двор, картошку ей отнесу.
Тётя Нюра возвращается поздно, еле тащит ноги в больших кирзовых сапогах. От усталости валится у печки на телогрейку, отлёживается, потом принимается за дела. У Вали есть пятилетний братишка Гена. Как получили на отца похоронку, из соседней деревни приехала свекровь тёти Нюры, упросила отпустить с собой мальчика. Он как две капли воды походил на её сына Григория, когда тот был маленьким.
– А теперь у неё нет ни Гриши, ни Васи, – по-взрослому вздыхала Валя.
Деревенская жизнь обогащала сознание и душу новыми яркими впечатлениями, открытиями. За околицей раскинулось ржаное поле с синими звёздочками васильков – глаз не оторвать от такой красоты! А в лесу волновали своей загадочностью звуки «ку-ку, ку-ку», они то отдалялись, затихая, то приближались. И замирало сердце: «Кукушка, кукушка, сколько лет мне жить?»
И казалось, сильнее трепетали листочки на берёзе, будто тоже переживали, что не получу ответа.
Утром просыпалась от звонкого пения петуха, рядом с ним, у завалинки, дородные куры вели меж собой неторопливый разговор, поглядывая на распахнутое окошко: не посыплет ли зёрен щедрая рука хозяйки?
Тётя Маруся успела накормить всю живность: поросёнка Кузьку, козлят Ваньку и Маньку. Дина уже ушла со стадом. Её малые дети остались на нашем попечении.
После завтрака я выведу их на прогулку за сарай на сочную травку, заодно нарву плетушку для Кузьки. Вначале он выбирает хвощи, с удовольствием их уплетает, кажется, что улыбается. Кузя весёлый, упитанный, у него глаза в метёлочках белых ресниц, круглый пятачок, задорный хвостик. Вечером тётя Маруся выпускала его из хлева, и, обретя свободу, радостно похрюкивая, Кузька нёсся на полянку за домом, чтобы порыться пятачком в разнотравье, почавкать вкусные корешки и вдоволь наваляться на зелёном ковре. Я, свидетель его забав, слежу, чтобы не добрался до грядок: огород за шатким плетнём – соблазн велик, Кузя не раз там побывал.
В детстве день тянется долго-долго. Я успевала искупаться в речке, погулять с Кузей и козлятами и много чем заняться. Мои подшефные росли как на дрожжах. Козлята, как выпустишь, разбегались в разные стороны. Ванька шалить научился: бодал меня крутым лбом, сильный стал – чуть с ног не валит.
Вчера с ребятами ходила за черникой. Испытала восторг, увидев поляну, усыпанную ягодами, крупными, блестящими, а такими вкусными – так бы ела и ела…
Вернувшись домой, перебрала, что в корзинке осталось, рассыпала в сенях на дерюжке, чтоб проветрились. Выпустила козлят на прогулку, угостила их ягодами, вмиг слизнули – губа не дура!
Сегодня они вели себя спокойнее, не носились как угорелые. Вспомнила, что дверь в сени открыта, а рядом, во дворе, гуляло куриное семейство. Надо дверь закрыть, чтобы в сени не зашли. И вовремя спохватилась: самая шустрая хохлатка уже на ступеньках.
Прошла в избу воды попить. Вернулась – Манька у завалинки, Ваньки не видно. Куда подевался? И слышу, будто кричит он, но звук