Собрание сочинений. Том 9. Евгений Евтушенко

      И, чтобы не были лишние трения,

      обреченно махнула рука

      пастернаковски сложного тренера,

      оказавшегося в ЦДКА.

      Как нужны были в атаке они

      оба те, но в конце концов

      дал Бобру Соловьева, Водягина,

      необстреляннейших юнцов.

      Им сказал он, за робость не выругав:

      «Не волнуйтесь, ребята. Мы выиграем.

      Месть за грубость как божья месть.

      И в футболе она тоже есть».

      Позабыли все девочки семечки,

      когда матч только-только пошел,

      а разбитая левая Севочки,

      вся в бинтах, засадила свой гол.

      Хомич был невиновен в той грубости —

      может, бериевский приказ,

      но прыжки вратаря были грустные —

      было чувство такое у нас.

      Счет сравнен был ударом Бескова.

      Николаев отмстил в уголок,

      как вдруг срезал – и спрашивать не с кого! —

      гол в ворота свои Кочеток.

      Но пошел он в атаку отчаянно,

      выдав точно подачу свою

      долбанувшему в штангу нечаянно

      аж заплакавшему Соловью.

      Но не сломленная расправою

      (видно, было забить ей пора),

      подоспела разбитая правая

      победившего боль Бобра.

      Мы, динамовские болельщики,

      себя чувствовали не в себе,

      и невесело даже лешики

      под пивко хрустели в толпе.

      Не изменники мы. Не таковские.

      Но как должное приняли мы

      эти три гола цэдэковские

      в трижды вздрогнувшей сетке Хомы…