Роковой изъян. Том первый. Елизавета Полтавцева
лицом вышла с погреба и дала указания кухарке, а затем отправилась в столовую. «Идеальных браков не бывает, даже если всё начинается головокружительно», – думала Севилья, глядя расстроенной хозяйке вслед.
Она видела, как дамы и господа чинно и благородно дегустировали блюда, танцевали, как чопорно держались хозяева дома, натягивая дежурные улыбки, медленно вышагивали по коврам с прямой спиной, будто сзади к ним привязали палки. Но когда гости покидали Хэмсфорт-Холл, начиналась обычная жизнь. Словно за кулисами столичного театра, когда актёры становились простыми людьми, все члены семьи пускались в разгул. Ежедневно в особняке что-то происходило. Иногда это перетекало либо в скандал, либо в драку. Герцог напивался, шутил, выбегал в сад и палил по домашним уткам и гусям, а после убегал от разгневанной жены, а герцогиня в мехах и шелках носилась за ним и била его прикладом уже опорожнённого ружья. «У других мужья, как люди, а вы, мистер Хэмсфорт…» – ворчала Хетти, когда супруг вваливался в три часа ночи пьяный, приглашал сомнительных личностей или спускал любого джентльмена с лестницы, без повода приревновав к жене. Но и сама Хетти не уступала Ричарду, проматывая бешеные суммы на очень важные, по её мнению, вещи. А иногда леди Хэмсфорт заставляла проводить мужа время с влиятельными особами, на этих встречах герцог засыпал от смертельной скуки и, в конце концов, напивался. Родственники постоянно наблюдали, как рассерженная хозяйка дома преследовала мистера Хэмсфорта, а тот быстро запирался в кабинете и бормотал: «Воспитал же я тебя на свою голову, Хетти».
Не раз Севилья, крутившись на кухне, слышала со второго этажа возгласы герцогини: «Азартный алкоголик!» и громкий хлопок дверью. А иногда: «Так может нам разъехаться?!», «С превеликим удовольствием!» – кричал в ответ пьяный супруг, а разъезжались они уже 15 лет, за это время выросли дети, переехали родственники, перестроился особняк. Поэтому кухарка и остальная прислуга решила, что хозяевам попросту нравится ругаться. Это было своеобразное хобби. Колкие замечания, взаимные упрёки, злые шутки – неотъемлемая часть вечера в семейном кругу.
Кухарка Севилья расхаживала по кухне, оглядывая готовые блюда, и украшала закуски зеленью и оливками. В другой комнате суетились младшие повара, строгая и перемешивая, взбивая продукты. Когда Севилья перевела взгляд на холодильную камеру, то увидела, как младшая дочь герцога преклонилась через край ящика и что-то искала.
«Пэм!» – вскрикнула кухарка и подумала: «Ох, уж эти шелковые тапочки! Ни разу не слышала её шагов». Уличённая девушка вздрогнула от испуга и чуть не ударилась головой об откинутую крышку.
– Доброе утро, Севилья, – широко улыбнулась Пэм, убирая ровные закрученные локоны с круглых щёк.
– Больше пасты! – крикнула кухарка двум поварятам за спиной, а затем обернулась к хозяйской дочери.
Едва розовая кожа и светлое платье сливались с белоснежной плиткой за чугунной