Дух в творении и новом творении. Диалог науки и богословия между православной и западной сферами мысли. Коллектив авторов
его молодые увлечения мистицизмом и имяславием, в зрелые годы не признавал существования актуальной бесконечности, даже бесконечности натуральных чисел, взятых как целое… Именно из противостояния идее актуальной бесконечности в математике возникли традиции так называемого финитизма и интуиционистская школа.
Поэтому уже в начале ХХ в., еще при жизни Кантора, существовал принципиальный вопрос: как доказать, оправдать или даже каким-то образом подтвердить существование актуальной бесконечности? По нашему мнению, имяславие действительно открывает возможность для такого подтверждения.
IV. Философия имени и существование бесконечности
Флоренский был убежденным последователем платонизма, но он понимался им все же достаточно широко: не просто как философия Платона и его школы, а как определенное движение мысли и духа в истории человечества: «Не правильнее ли разуметь платонизм не как определенную, всегда равную себе систему понятий и суждений, но как некоторое духовное устремление, как указующий перст от земли к небу, от долу – горе?»[51] Платонизм был для Флоренского и философией математики. «Число является… некоторым прототипом, идеальной схемой, первичной категорией мысли и жизни. Это некий умный протоорганизм, численно отличающийся от других таких же организмов – чисел. И не без оснований Платон почти идентифицировал идеи с числами Пифагора, а неоплатоники отождествили их с богами…»[52], – писал Флоренский.
Но чтобы понять взаимодействие имяславия и математики, необходимо знать философию имени Флоренского. Эта философия ни в коем случае не является номиналистической. Согласно Флоренскому, имя является своего рода объединением, сращением энергии объекта и субъекта. Имя – это новая целостность, в которой присутствуют как воспринимающий, так и воспринимаемый. По словам самого Флоренского, имя является мостом между субъектом и объектом[53]. Так, в имени мы имеем саму вещь, но не через ее сущность, а как ее энергию. Но сущность вещи (греч. ουσία) и ее атрибуты (греч. ενέργεια) неразделимы. Это утверждение является для Флоренского одним из наиболее важных онтологических законов. Высшим выражением этого закона было догматическое утверждение св. Григория Паламы о неразделимости и неслиянности сущности Божией и Его энергий. Это же верно и для каждого тварного существа: его сущность и энергия неслиянны и нераздельны. Это является основой как для христианской, так и для естественной мистики. Ввиду этого понимания верующий, молящийся Богу, имеет в имени Божьем Его энергии, а потому имеет и самого Бога[54]. Флоренский не изобретал своей особой, новой философии имени. Это именно та философия имени, которая и прикровенно, и явно была основой духовной практики исихазма.
Имяславцы, почитая имя Божье, утверждали, что Бог существует уже в этом имени. Однако у Бога есть много имен: Бог, Господь, Всемогущий, Всесильный, Вечный…
В этой связи внутри философии имени Флоренского существует проблема: является ли имя чем-то новым? Является ли наименование продолжением творения? Например, наречение Адамом имен животных в Библии: является ли оно продолжением творения или же это лишь, так сказать, актуализация уже существующего? Мы признаём, что у нас нет ответа на этот вопрос, эта проблема требует дальнейшего изучения. См. далее доклады проф. Фр. Нюсселя «Вызовы последовательному христианскому языку о созидательной силе Духа Божия» и М. Плестед «Пневматология и новое творение в сочинениях Макария» (Далее ссылки на доклады в этом сборнике просто с указанием фамилии автора).
См. статью Флоренского «Имяславие как философская предпосылка» (