Каверна. Тенгиз Maржохов
Не ожидал, представить себе такого не мог.
(Ничего, обкатался со временем, до замполита дослужился).
Однажды идёт обход по жилой зоне. Начальник колонии, заместители: по безопасности, по режиму, по оперативной работе, ходят по баракам. Все зэки на мандраже… добром не кончаются такие обходы.
Зашли в наш барак. Отрядник и завхоз по струнке. Доклад – в отряде всё в порядке, происшествий нет и тому подобное.
Проходят в жилую секцию, стук тяжёлых сапог, начальники зашли: большой вес, полы деревянные скрипят, карнавал животов.
Дальше вглубь секции. Там сидит на шконке маленький дед Пионер – седая голова, седая борода, очки, бадик, домашние тапочки.
Остановились в проходе начальники, смотрят по сторонам, на спальные места, на стены: «Всё ли в порядке?»
– Так, это что такое? – проговорил зам. по тылу, огромный, двухметровый мужчина с подростковым лицом. Не подходило подростковое лицо к массивной, пузатой фигуре. Хотя человек он был добродушный, незлой, подлостей не делал. – Почему розетки за аквариумом самодельные? Не положено так… – Зам. по тылу начинает дёргать розетки, проверять, как они крепятся. – Ну, зэки! Что только не придумают…
Остальные «звёзды» мочат, всё вроде бы нормально, не вызывает вопросов по их отделу.
Пионер поднимается со шконки, подходит к переростку и говорит:
– Мне эти розетки разрешил поставить начальник, самый – самый главный, по этой херне! – и смотрит сердито снизу вверх на детину.
Хозяин и большое начальство переглянулось. Сложили руки на животах и смотрят, что же дальше будет?
А детина отвечает с ухмылкой:
– Дед, по этой херне самый главный начальник тут – я!
– Да? – удивился Пионер.
– Да, – убедительно ответил зам. по тылу и продолжил улыбаться, как ребёнок.
– Не проканало, ну и не надо, – пошаркал дед к шконке, присел.
Начальство какое-то мгновение стояло молча, потом начал хохотать хозяин, за ним все остальные. Хозяин с трудом прекратил смех, подобрал живот руками и говорит:
– Пусть будет, я разрешаю! Ну-у Пионер… борода седая, а он – не проканало…
Начальство весело покинуло барак. Умел старый углы сглаживать.
Интеллектуальные игры любил Борис Борисыч – шахматы и терц, это составляло у него целый ритуал.
– Пацанчик, завари чифирку, – обращается он к помощнику. – Только змейский не вари. И не Байкал. А то ты наваришь порой… змей поить, яд! – и делает противную гримасу. – Свари, короче, от души. Вон того чая возьми, вот этого, да.
Попьёт дед чай, вытрет усы, наденет очки, обведёт взглядом секцию.
– Мусорков там не видать? – удостоверится. – Атас стоит? И ладно. Раздавай… Пулемёт (колоду) где раздобыл? – спрашивает у соперника. – Сам лепил? Марат подогнал. Понятно. Марат подгонит. Под себя точит. Хитрее всех хочет быть, татарин. Ладно, не на корову играем.
И начинается игра в терц, очень мудреная,