Проект «ХРОНО». За гранью реальности. ЛИХОБОР
умирал в доблестном бою, не выпуская оружия из рук, и если валькирии признавали его достойным, то он становился Эйнхерием, и пройдя через Биврест – радужный мост, под которым несет воды бурный поток Тунд, вступал в Вальхаллу. Это небесный чертог в Асгарде для павших в бою, рай для доблестных воинов. Бог Один всегда сам встречал героев, будучи одетым в золотой шлем и вооруженным магическим копьем, всегда попадавшим в цель. У нас, руссов, место это называлось Ирий. Путь в него ведет через реку Смородину по Калинову мосту, пройти по которому помогает мужественным и честным людям, друг – черная собака.
Ошарашенный словами своего странного гостя, Василий сидел остолбенело, выпучив глаза и приоткрыв рот. В голове все перемешалось. Вальхалла, Ирий, эйнхерии, Смородина, Биврест, собака.
– Что за хуйню ты несешь… – шептал он сдавленно.
– Понимаю, что для тебя, человека, выросшего в Совдепии, да и вообще в ХХ веке, это звучит, как сказка или бред. Но вера предков справедлива, и у нас руссов, и у немцев она по сути одинакова. Этот мост у германцев – радуга, у славян – Млечный путь на ночном небе, даже у ариев в Иране есть такой мост, он зовется Чинват… Кудашев, поднялся из-за стола, оперся на столешницу и навис над Лопатиным.
– Твой сын, Николай, умер смертью героя. Он, не задумываясь, пожертвовал молодой жизнью своей ради товарищей. Умереть с оружием в руках, выражение образное, он же как раз умер с оружием в руках и достоин стать эйнхерием. Юрий пододвинул стул и сел рядом с Василием, накрыв его лежащую на столе руку своей ладонью.
– Но так получилось, что путь по Калинову мосту в Ирий – Вальхаллу, ему закрыт. Ты можешь не понять, да и скорее всего не понимаешь, но сила ритуалов огромна. Если бы его похоронили по христианскому обряду, не видать ему Ирия, но он вознесся в пламени как истинный воин-арий. Но что-то пошло не так. И ни одна из двенадцати валькирий не смогла его забрать. Он остался между мирами. Не принадлежа уже этому миру, герой, которому не место в Нави или владении Хель, но и Воротами мертвых – Вальгринд пойти не могущий. Он сейчас здесь, рядом с нами.
Ошалевший Лопатин молчал. Человек он был мирской и прагматичный до мозга костей. В советском детстве, военном отрочестве и послевоенной юности далекий и от христианства и тем более от всякой эзотерики, он просто не мог вместить в свой разум все услышанное. За последние дни устоявшееся мировоззрение его дало трещину, но верить в параллельные миры было много проще чем в Асгард с Ирием.
«А князек-то фашистский, вижу, не только грудью приложился при аварии, а и голову ушиб», – пришла ему наиболее правдоподобная мысль. И хотя вслух он ничего не сказал. Однако с лица его Кудашев все прочитал, как с листа бумаги.
Он грустно улыбнулся:
– Не веришь. Я и не ждал от тебя другого. Но сейчас я попробую тебе показать то, что обычно человек видеть не может. Попробую, потому что никогда раньше этого не делал, только слышал от людей.
Василий